— Так чего же все-таки желаете? — улыбнулась она.
— Все, что угодно, но если выбирать, предпочел бы жаркое из говядины — так, как готовила мама. Нашлась бы другая женщина, которая сумела бы в этом с ней сравниться, я бы, пожалуй, на ней женился.
Гарнет про себя отметила, насколько высоко Флинт ценил жаркое из говядины, и принялась внимательно слушать, как он предавался воспоминаниям.
— Мама бросала кусок говядины на чугунную сковороду и ставила на очаг, который отец соорудил в печи. Жарила несколько часов… Потом добавляла картошки, моркови, щепотку трав, кольца лука… и все это тушилось в соусе. К тому времени когда на закате мы приходили домой, весь дом пропитывался пряным ароматом. — Флинт умолк с мечтательным видом.
Не решаясь тревожить его собственными рассуждениями, Гарнет ждала, что ее спутник продолжит рассказ.
Внезапно он запрокинул голову и беззаботно рассмеялся. Схватил орех, расколол рукояткой «кольта» и подал ей.
Женщина мгновение смотрела на него.
— Хорошо, если бы это был персик. Сочный, сладкий, золотистый персик. Дома у окна моей спальни росло персиковое дерево. Весной оно покрывалось маленькими, нежными, сладко пахнущими розовыми цветами. Ночью, лежа в кровати, я вдыхала их аромат. Я очень переживала, когда дерева не стало.
— Как же вы его лишились? Не могли же янки реквизировать дерево.
— Нет. Но они устроили кое-что похуже. Неподалеку шло сражение. Один из снарядов северян пролетел мимо цели, не попав в дом, однако снес всю верхушку дерева. С тех пор оно больше ни разу не цвело.
— Я вас предупреждал, что можно свихнуться, если все время убиваться над своими потерями.
— Нет, приятные воспоминания не причиняют боли. Они вроде вкуса персикового сока, сбегающего на подбородок с губ, или аромата жарящегося в очаге мяса. Ранят горестные воспоминания. Вот об этом лучше не задумываться.
— Что ж, вдовушка Скотт, можете наслаждаться своими приятными воспоминаниями, а я буду переживать свои, горестные. — Флинт откинулся на спину, надвинул на лицо шляпу и закрыл глаза.
— Только не подавись горечью, Флинт, — шепнула Гарнет, но так тихо, чтобы он не услышал. Потом свернулась калачиком и крепко заснула.
Утром Гарнет первым делом поспешила к капкану. На этот раз в ее силки попалась белка.
— На двоих не густо, — пробормотала она. — Но все же лучше, чем ничего.
Она принялась собирать валежник для костра, но тут краем глаза увидела какое-то движение в соседних скалах. Плоская голова, глаза без ресниц — из трещины в камнях выползла гремучая змея. Изжелта-коричневое тело беззвучно упало на землю, в воздухе мелькнул хвост с погремушкой, и рептилия поползла к пойманной белке. Зверек заверещал от страха и забился в силке.