На холмах любви

Фермопилы, Балаклава, Бородино, Геттисберг – эти названия, эти бессмертные места, где происходили великие битвы, вошли в историю. Специалисты по военной тактике снова и снова воспроизводят на бумаге эти победы (или поражения – в зависимости от того, на чьей стороне их симпатии), чтобы определить планы подготовки и ведения боевых операций нападающих и обороняющихся.

Писатели-историки восхищаются тремя сотнями смелых спартанцев, защищавших горную тропу, скорбят о трагической участи шестисот обреченных из «Легких бригад» во время Крымской кампании или размышляют о решительности французов и упорстве русских, проявленном во время кровавого сражения у подмосковной деревни. Американские историки рыдают, вспоминая о кровавой бане, в которую попали сорок тысяч американцев у подножия гор в Пенсильвании. Снова и снова эти баталии воскрешаются для того, чтобы понять, как вовремя подоспевшее подкрепление, или шальная пуля, или дерзкий маневр мог бы изменить исход битвы и течение самой истории.

Эти писатели, эти охранители истины, которые пытаются восстановить события прошлых лет, считают битву при Данди в апреле 1645 года одним из величайших военных достижений в истории.

Обычно, говоря о сражении, американский историк прежде всего приводит статистику – количество убитых и раненых. Но всего-навсего один простой факт превратил эту кампанию в событие из ряда вон выходящее, в военное чудо (нельзя забывать, что речь идет о середине XVII века). Благодаря блестящей стратегии Джеймса Грэхема город, обнесенный крепостными стенами, был осажден и взят, подкрепление, шедшее на помощь врагу и превосходящее числом нападавших, благополучно обойдено – и все это проделано так, что удалось не пролить ни единой капли крови ни в войске Грэхема, ни в войске противника.

Февраль, 1638 год

Позвякивание дверного колокольчика оторвало золотых дел мастера от работы, требующей чрезвычайного внимания; с недовольным видом он поспешно сунул драгоценный камень, огранкой которого был занят, под какие-то бумаги, громоздившиеся на его рабочем столе, и обернулся. В лавку вошли двое. Мастер ждал, что потребуют эти господа. Он уже понял – здесь пахнет выручкой.

В целом Эдинбурге не нашлось бы ни одного мужчины, ни одного мальчишки, который не узнал бы «того самого Грэхема». Джеймс Грэхем, двадцатишестилетний граф Монтроз, был главой клана Грэхемов и одним из самых богатых людей в Шотландии.

Золотых дел мастер улыбнулся, вспомнив, как славно он заработал в прошлом году, когда «тот самый Грэхем» поручил ему инкрустировать жемчугом арбалет. «Так-так, нашему славному Грэхему опять понадобилась красивая безделушка». Хозяин лавки предчувствовал, что в его сундуке скоро появится новая кучка золотых монет.