— Идемте, — быстро позвала Элли, боясь, что он вспомнит, — Если уж мне не следовало гулять одной по ночным улицам, то ваш долг — проводить меня домой
Но Николас так увлекся, что не услышал ее.
— Николас! Идемте же!
Он сразу обернулся к ней. Постепенно его нахмуренный лоб разгладился.
— Николас… — повторил он. — Вы назвали меня по имени только один раз, тогда, в павильоне.
И он снова принялся разглядывать картину с таким видом, как будто многое для него теперь прояснилось. Элли мысленно чертыхнулась.
— Так вот что она мне напомнила… — мечтательно выговорил он. — Тот день, когда вы спрятались от дождя в павильоне. И тогда же вы в первый раз назвали меня Николасом. — Он медленно обернулся к ней и добавил исполненным чувства голосом: — Я тогда в первый раз поцеловал вас.
Дождь давным-давно кончился, и обычно запруженная народом улица сейчас, в столь поздний час, была пустынна. И как в тот дождливый день, все было забыто, когда Николас обнял Элли и мягко притянул к себе. На какой-то миг они замерли, почти касаясь друг друга, все еще имея возможность отстраниться и не броситься вперед по дороге, которая вполне могла привести в никуда.
Но он тронул губами ее лоб — нежное, трепетное прикосновение — и все пропало. Как всегда, Элли знала, что надо бежать. Но, увидев свою картину и при этом еще и Николаса, восхищенного ею, она забыла о бегстве. Его губы оказались для нее спасительным глотком воды для умирающего от жажды в пустыне.
Николас осторожно взял ее за подбородок и чуть приподнял ей голову. Потом ласково и нежно повел губами к виску, передвигая руку ей под затылок и погружая пальцы в густую копну белокурых волос. Элли, — выдохнул он где-то около ее уха. От его дыхания по телу Элли прошла сладкая дрожь, и когда он легонько подтолкнул ее в нишу у входа в галерею, она не стала упираться.
— Ты свалила меня, — прошептал он, лаская ей спину. — Свалила так, как шахматист сваливает короля противника.
— Тогда какой будет моя награда?
Слова продолжали звенеть у нее в ушах, дерзкие и вызывающие, как и ее живопись. Одна ее половина не могла поверить тому, что она сейчас сказала. Но другая половина, что подстрекала ее сбросить тесную, уродливую одежду и пуститься в пляс по улице, высоко вскидывая ноги в красных чулках, теперь требовала, чтобы Элли откликнулась на все более страстные объятия Николаса и обвила руками его шею.
— Награда? — пробормотал он и провел ладонью по ее щеке.
— Ники… — безотчетно выдохнула она и смутилась, услышав в ответ его тихий смешок.
— Только-только мне удалось выпросить у тебя Николаса, как ты предлагаешь нечто новенькое. Что в моем имени так тебе не нравится, а?