Дамьен знал, что ей понравится его Сущий дом, потому что она любила все естественное и непретенциозное.
И вдруг он испугался, осознав, что его чувства к Адели не просто физическое влечение к красивой женщине и желание получить то, что было запретным. Теперь, когда они вернулись в реальный мир, ему казалось, что это было что-то новое, гораздо большее.
Он сжал в руках свою шляпу и почувствовал, как темная мрачная туча обрушилась на него и поглотила его снаружи и внутри. Это был стыд и ужас. Он не в состоянии был даже пошевелиться.
– А как выглядит ваш дом, Дамьен? – заинтересованным голосом спросила Адель.
Но Дамьен не только не мог пошевелиться, он не мог произнести ни слова. Он мог только молча тупо смотреть на нее.
– Дамьен? – Она подошла ближе. – Я спрашиваю про ваш дом. Вы ведь говорили мне, что он называется Сущий дом. Я сегодня утром посмотрела в словаре, потому что думала о нем. Там написано, что это значит «настоящая природа, суть, в отличие от того, что видно на поверхности». Еще там были слова «сердце, душа, корни, основа».
Беззаботными шагами она медленно приближалась к нему, а он, испуганный своими чувствами, хотел, чтобы она остановилась.
– В моем представлении ваш дом сильно отличается от особняка Осалтонов, – продолжала она, – мне кажется, там все растения не подстрижены, и выглядит все как тут, – она указала рукой на вид из окна, – естественно и пышно, и немного... в беспорядке.
Адель рассмеялась. А он нет, он не мог.
– Да, – наконец выговорил Дамьен, – там все выглядит точно так, как здесь. Дело в том, что у меня нет средств, чтобы нанимать садовника. Но если бы я и смог, я велел бы ему ничего не трогать, потому что мне так нравится больше.
Она остановилась напротив, очень близко от него, так что он видел золотистые пятнышки у нее в глазах и отдельные волоски в ее тонких бровях. Он ощущал аромат ее кожи, это был аромат мыла, а не косметики.
Адель стояла, заложив руки за спину, качаясь вперед и назад, как шаловливый ребенок, глядя на него озорными глазами. Она никогда раньше так не смотрела на него, игриво и почти флиртуя. Это была та Адель, которая, как он подозревал, была спрятана в глубине ее существа, и которой она никогда не разрешала вырваться наружу. И эта Адель, очень сексуальная, несмотря на свою невинность, возбуждала его невероятно.
– Я рада, что ваш сад остается естественным, – говорила она, – мне бы не хотелось думать о вас, как о ком-то с подрезанными крыльями, если можно так сказать. Мне нравится представлять себе вас диким и парящим в небе.