«Почему?» — спрашивала она себя. Ведь он так страстно желал сломить ее, поставить на колени. И все же Кэрли знала, что это не совсем так. Да, это невероятно, однако…
Кэрли облизнула губы. Ремень раскачивался перед ней. Голубой халат, казалось, давил на нее, прижимал к земле. Под ним была только ночная рубашка, на шее болтался маленький изодранный розовый платок. С вызовом отчаяния Кэрли сбросила халат и пошла дальше. На лбу ее выступил пот, дыхание стало прерывистым, легкие болели при каждом вздохе, ссадины на ногах горели, а конец пути словно отодвигался все дальше и дальше. Однако Кэрли заставляла себя идти.
Мужчины молча ехали за девушкой, с жалостью глядя на нее. Для Кэрли все потеряло смысл. Все, кроме одного — доберется ли она до вершины.
— Уже близко. — Голос испанца прозвучал почти так же мягко, как в тот день, когда он протянул ей розу. — Еще несколько шагов.
Кэрли вдруг осознала, что идет рядом с ним, даже не заметив, что вырвалась вперед. Прильнув к его седлу, чтобы устоять на ногах, она увидела, что ремень соскользнул с ее запястий, а веревка, стягивавшая руки, исчезла. Конь продвигался вперед, рядом с ним поднималась в гору и Кэрли. Наконец они оказались на широком плато, расположенном над вершинами. Льяно-Мирада, плоская равнина, откуда открывался захватывающий вид.
Сделав еще пару неуверенных шагов, Кэрли споткнулась, и в глазах ее все поплыло. Рамон резко остановил коня. Девушка ощутила руки на своей талии, потом земля ускользнула из-под ног, и Кэрли погрузилась в темноту.
Рамой мгновенно спешился. Однако девушку поднял на руки Педро Санчес.
— Оставь ее в покое, Рамон, — сказал старик таким тоном, какого испанец не слышал с детства. Рамона охватили раскаяние, смущение и жалость. Жестокость никогда не доставляла ему удовольствия, он прибегал к ней лишь в силу необходимости. Рамон увидел густые золотисто-каштановые волосы, упавшие на руку Санчеса, и высокую полную грудь, вздымавшуюся от дыхания. У испанца сжалось сердце. Он отошел и пропустил старого ковбоя. Санчес нес девушку, как ребенка.
Но она отнюдь не ребенок, напомнил себе Рамон. Она — племянница Флетчера Остина, богатая и испорченная девушка, стремящаяся к власти и деньгам, как и ее дядя. Из-за нее погиб его брат.
Дон смотрел на них, и тяжесть сдавила его грудь. Девушка оказалась мужественной и гордой и заслужила его уважение больше, чем любая другая женщина.
Но это не меняло других черт ее характера и его чувств к ней. И все же…
Санчес внес Кэрли в маленький саманный дом, построенный им вместе с Андреасом. Флоренсия, кухарка, закрыла за ними дверь. Ковбоев встретили в лагере возлюбленные, родные и друзья. Двум раненым, Игнасио и Сантьяго, помогли спешиться, провели их в другой маленький дом и отдали на попечение женщин.