Болезненная улыбка искривила его губы. — Я предчувствую удачу. Я приду за тобой.
Дженни подняла голову, слезы блестели у нее на глазах.
— Ты глупый сукин сын! Почему ты дал себя пристрелить?
Став на колени, она крепко поцеловала его в губы, посмотрела в глаза и окликнула Грасиелу:
— Иди сюда и попрощайся с дядей. Мы уезжаем.
Грасиела подбежала и бросилась на колени возле Тая.
— Нет! Я тебя не оставлю! Мы будем вместе!
Тай коснулся ее щечки.
— Ты поедешь вместе с Дженни. Мы все встретимся на ранчо.
Слезы брызнули у Грасиелы из глаз.
— Пожалуйста, не умирай, дядя Тай! Не умирай, пожалуйста! Я буду очень много молиться за тебя.
Дженни встала и обратилась к Таю:
— Что передать от твоего имени Роберту и твоей матери?
Ему трудно было говорить, он от этого слабел. Смотреть на него казалось Дженни смертельной мукой. Иссиня-бледное лицо, бисеринки пота на лбу и над верхней губой, засохшая кровь на рубашке. «Гос-по-ди-гос-по-ди-гос-по-ди…»
— Скажи им… ох, черт, скажи им, чтобы они позаботились о моих девочках.
Его глаза умоляли Дженни поскорее уехать, потом в них вспыхнула боль, когда Грасиела бросилась на него, всхлипывая.
— У тебя есть все, что нужно? — полушепотом спросила Дженни.
Она подняла Грасиелу и взяла ее на руки. Смотрела на фляжку и пистолет у Тая на коленях, а после на бутылку мескаля до тех пор, пока не помутилось в глазах. Она видела, что Тай изо всех сил старается казаться бодрым, оставаться в полном сознании.
— Езжайте, — уже с трудом проговорил он.
— Тай! — шепнула Дженни, впивая последний раз его облик. — Спасибо тебе за все. Я люблю тебя.
Голова его опустилась, и Дженни не знала, слышал ли он ее слова. Все ее инстинкты кричали, чтобы она осталась с ним. Он в ней нуждался. Нуждался в уходе, в том, чтобы она вынула пулю из раны. Он был хороший человек и заслуживал большего, чем умирать в одиночестве в мексиканской пустыне.
— Я найду деревню. Пришлю людей. Обещаю. Обещаю.
Ни одно слово еще не было ей так ненавистно. Слезы застилали глаза. Дженни усадила Грасиелу на вороного, подобрала юбки до самых бедер и уселась позади девочки. Она не в силах была посмотреть на Тая еще раз и уехала, не оглянувшись.
Тай, с трудом держа глаза открытыми, следил за ними до тех пор, пока от них не остался лишь столбик пыли у самого горизонта. Потом заглушил боль в боку, выпив почти весь мескаль. Молчание окутало Тая, словно саван.
Шансы у него скверные, что и говорить. Он это знал. С полной фляжкой воды, двигаясь как можно меньше, он может протянуть дня четыре. Не больше, если учесть, как он ослабел и сколько крови потерял. Но он мужик крепкий. Легко не сдастся.