Слышишь, его орехи холодные, как лёд.
Если хотя бы один бойцовский клуб прикроют, мы пошлём его орехи на запад и на восток. Один попадёт в «Нью-Йорк Таймс», другой — в «Лос-Анджелес Таймс». По одному в каждую. Что-то типа пресс-релиза.
Космическая обезьянка убирает пропитанную эфиром тряпку от его рта и комиссар говорит: «не надо».
И Тайлер говорит:
— Нам нечего терять кроме бойцовского клуба.
Комиссар, у него есть всё.
Всё, что осталось у нас — это грязь и дерьмо мира.
Тайлер кивнул космической обезьянке с ножом между ногами комиссара.
Тайлер говорит:
Представь, что до конца твоих дней твой мешок будет болтаться пустым.
Комиссар говорит: «нет».
И «не надо».
Хватит.
Пожалуйста.
О-о.
Боже.
Помоги.
Мне.
Помоги.
Нет.
Мне.
Боже.
Мне.
Хватит.
Всё.
И космическая обезьянка проводит там ножом и отрезает только резиновую ленту.
Шесть минут всего, и мы закончили.
— Помни об этом, — говорит Тайлер, — люди, которым ты пытаешься ставить подножки — мы те, от кого ты зависишь. Мы — те, кто стирает твоё бельё, готовит тебе еду и подаёт тебе обед. Мы заправляем твою постель. Мы охраняем тебя, пока ты спишь. Мы ведём к тебе «скорую помощь». Мы соединяем твой телефонный звонок. Мы — повара и водители такси и мы знаем о тебе всё. Мы рассматриваем твои требования на страховку и заявления об утере кредитной карточки. Мы контролируем каждую частичку твоей жизни.
— Мы — внебрачеые дети истории, взращённые телевидением с верой в то, что однажды мы станем миллионерами, кинозвёздами или рок-звёздами, но мы не станем. И мы только что это поняли, — сказал Тайлер. — Так что не еби нам мозги.
Космической обезьянке пришлось прижать тряпку с эфиром плотно, в комиссарские всхлипы, и держать его пока он не отрубился.
Другая команда одела его и отнесла его и его собачку домой. После этого у него был секрет, чтобы хранить. И нет, мы не ждали больше никаких облав на бойцовские клубы.
Его многоуважаемая честь попал домой испуганным, но нетронутым.
— Каждый раз, когда делаем какое-нибудь маленькое домашнее задание, — говорит Тайлер, — эти мужики из бойцовского клуба, которым нечего терять, всё больше и больше погружаются в Проект «Вывих».
Тайлер стоит на коленях возле моей постели, говоря: — Закрой глаза и дай мне твою руку.
Я закрываю глаза и Тайлер берёт мою руку. Я чувствую губы Тайлера на шраме от его поцелуя.
— Я сказал, что если ты когда-либо заговоришь обо мне у меня за спиной, ты никогда меня больше не увидишь, — сказал Тайлер. — Мы — не два отдельных человека. Короче говоря, когда ты бодрствуешь, контроль у тебя, и ты можешь называть себя, как тебе заблагорассудится, но как только ты засыпаешь, возникаю я, и ты становишься Тайлером Дарденом.