Итак, отныне заботиться о ней некому. Кроме нее самой. Этого будет достаточно. Она направилась туда, куда, как считала, непременно должна была пойти.
Бесси Малхолленд выглянула из окна гостиной и увидела черноволосую смуглую девушку, которая в смятении бежала со стороны набережной. Все мужчины поворачивали голову в ее сторону, и даже те, кто был занят серьезным делом, отрывались от своего занятия, чтобы полюбоваться красивыми босыми ступнями и длинными точеными ногами. Тонкое платье не столько скрывало, сколько подчеркивало красоту юного, гибкого тела, грацию и чувственную притягательность, какой не обладала ни одна ливерпульская девушка.
– Кто это? – спросила Бесси Малхолленд у девушек, находящихся рядом.
Кейт Кеннеди перестала любоваться собственным отражением в зеркале и презрительно сказала:
– Эта-то? Дочка капитана Хаворта. Помесь цыганки и каракатицы… Ее здесь давно не было. Я думала, что она здесь вообще больше не появится. Джош Лукас был без ума от нее.
– Как, похоже, и все прочие существа в штанах, – без улыбки заметила Бесси. – Жалко, что она бывает здесь лишь наездами.
– О, на этот раз она прибыла сюда насовсем! – с мстительным удовлетворением сказала Кейт. – Ее отец дал дуба, а его кузен Эрнест Миллер, не долго думая, сегодня утром запродал ее скорлупку. Так этой чванливой сучке и надо!
Бесси Малхолленд задумчиво опустила подбородок на сплетенные руки. Она не видела другой такой перспективной девицы с того момента, как покинула Лондон. «Нужно непременно узнать, где живут Миллеры, и поговорить без свидетелей с Кристиной».
– Ты знала об этом? – спросила Кристина Лизу.
Лиза молча кивнула. Не нарушая молчания, Кристина налила воды в чайник и поставила на плиту. Уж коли ей придется жить среди плачущих детишек, испытывая постоянное чувство голода, так она по крайней мере будет жить в чистоте.
Куда ушли деньги от продажи «Счастливой звезды», Кристина не имела понятия. В доме Миллеров они не появились. Прошла неделя ее пребывания здесь, и все это время она не могла заглушить чувство голода. Но хуже всего было ощущать постоянное присутствие Эрнеста Миллера, который даже не пытался скрывать свои похотливые намерения. Кристина решила во что бы то ни стало найти для себя работу.
Она устроилась в швейную мастерскую, где с восьми утра до восьми вечера в плохо освещенном подвале шила за шесть пенсов в день.
Мастер – средних лет мужчина с благообразным лицом, прозванный девушками Лапальщиком, – вел себя на удивление терпеливо с Кристиной, когда на первых порах она катастрофически отставала от других. Объяснение этому она узнала довольно скоро, когда мастер попросил ее остаться вечером, чтобы, по его словам, поговорить с ней.