Майн Рид с молодости проявлял воинственность и боевой дух; в сущности это был прирожденный солдат. Еще совсем маленьким мальчиком, к отчаянию матери, он босиком, с непокрытой головой бегал за отрядами, идущими под барабан и дудку. Когда однажды по такому случаю мать разбранила его, сказав: «Что подумают люди, когда увидят, что сын мистера Рида так себя ведет?», мальчик ответил: «Мне все равно, что обо мне подумают; я бы предпочел быть не мистером Ридом, а мистером Драмом[3]».
Часто бывает, что многие характерные черты предков проявляются в одном каком-то члене семьи. Это ясно видно на примере Майн Рида, который унаследовал от Рутерфордов страсть к приключениям, и эта страсть помешала ему спокойно жить на родине, как жили его братья и сестры.
Смелость и непоседливость заставляли его стремиться в чужие земли, чтобы там начать новую жизнь. Он хотел уехать в Америку, знаменитую землю обетованную; особенно хотелось ему своими глазами увидеть обширные прерии и густые леса западных штатов, о которых он много читал, разделить с индейцами и белыми охотниками их дикую жизнь. Подобно молодому Норвалу, он «слышал о битвах» и «стремился на поле боя».
И вот наконец его корабль устремился на поиски приключений: с согласия обоих родителей Майн Рид в 1839 году покинул Ирландию. Отец купил ему билет на парусный корабль «Думфрисшир», направлявшийся в Новый Орлеан. По пути молодой Рид заполнял время, изучая основы мореходства. Впоследствии он использовал эти свои знания в приключенческих книгах для молодежи.
Чтобы передать его чувства, процитируем слова самого Майн Рида:
«Подобно другим выпускникам колледжа, я не был счастлив дома. Меня охватила страсть к путешествиям, я без вздоха сожаления смотрел, как холмы моей родины скрываются за черными волнами, и мне было все равно, увижу ли я их снова».
Глава II
В Новом Орлеане. Мнение о классическом образовании. Несколько лет жизни, полной событиями. Описание «Нэшвиль Американс». Присоединяется к труппе актеров.
Оказавшись в новой стране, Майн Рид с самого начала испытывал к ней всепоглощающий интерес, и поэтому несколько дней вслед за прибытием в Новый Орлеан внимательно наблюдал незнакомые сцены и жителей самого космополитического города Америки. Но когда наконец решил поискать работу, с удивлением обнаружил, что классическое образование ему в этом не помогает. Впоследствии он так выразил свои мысли по этому поводу:
«Одним их самых первых поджидавших меня сюрпризов – и произошло это на самом пороге моего трансатлантического существования – оказалось обнаружение собственной полной никчемности. Я мог указать на свой стол и сказать: «Вот доказательства моей эрудиции – самые высокие оценки в классах колледжа». Но какой от них прок? Сухие теории, каким меня обучили, не имели никакого применения в реальной жизни. Моя логика была болтовней попугая, классическая литература лежала у меня в сознании как тяжелые бревна. И я был так же хорошо подготовлен к борьбе с жизнью, к защите своих друзей и самого себя, словно окончил курс китайской мнемоники. О вы, бледные профессора, обучавшие меня синтаксису и комментированию! Вы сочтете меня неблагодарным, если я выражу все презрение и негодование, которое испытываю к вам, когда смотрю на десять бесполезных лет, проведенных под вашим присмотром; я считал себя образованным человеком, но иллюзия рассеялась, и я пришел в себя, сознавая, что не знаю ничего».