Напуганная этими мыслями и другими, настолько ужасными, что их даже невозможно было облечь в слова. Анна решила бежать из дворца. Она найдет способ бросить вызов обоим – лживому графу и похотливому королю. Анна оставила кольцо Эдварда с печаткой на полу, там, куда оно упало, и, набросив плащ с капюшоном поверх синего шелкового платья, помчалась по коридорам к черному ходу и дальше вниз по ступенькам, потом вдоль стен дворца к редко использовавшимся воротам Уайтхолла.
– Стой, кто идет? – крикнул страж.
– Отойди, добрый человек, – бросила она, искусно имитируя низкий и властный голос графини Каслмейн, главной метрессы короля.
– Миледи, – воскликнул он, направив ей в лицо свет фонаря, – где ваш эскорт?
– Если попытаешься мне помешать, король тотчас же узнает об этом. У меня неотложное дело, вопрос жизни и смерти.
Стражник от изумления лишился дара речи. Анна громко хлопнула в ладоши:
– Портшез, да поскорее, если не хочешь, чтобы твоя голова на пике украсила стену Тауэра.
Бормоча что-то невнятное, страж повиновался, но Анна знала, что он тотчас же направится к своему капитану и за Анной отправят погоню.
Придворная дама не вправе покидать дворец без монаршего соизволения.
Когда ей помогли сесть в портшез, она приказала слугам двигаться по узким извилистым быстро темнеющим улочкам за пределы Сент-Джеймс-парка. Человек с факелом бежал впереди, освещая дорогу и отпугивая разбойников.
– Каждому по серебряному пенни, – крикнула она им, – если поспешите.
Когда Анна добралась до дома своего отца в «Судебные инны», лакей Тит услышал звук поспешных шагов во дворе и крики «Прочь с дороги!» и ожидал у двери.
– Расплатись с ними серебром, Тит, – крикнула Анна, поспешив мимо него. Она подобрала юбки и бросилась бежать в своих красных туфлях на каблуках через лабиринт комнат в библиотеку отца и ворвалась туда, не дожидаясь разрешении: войти, со слезами ярости, струившимися из глаз.
Сэр Сэмюел Гаскойн был все еще в мантии и парике, как и подобает королевскому судье.
– О. моя дорогая девочка! В чем…
Анна, рыдая, бросилась в его объятия и стала говорить. Речь ее была сбившейся и нечленораздельной.
Отец держал ее в объятиях, стараясь успокоить, гладил по голове.
– Тише, тише, детка. Садись-ка к камину.
Отец усадил ее на стул, налил стакан мадеры и поднес к ее губам.
– Так что там с Эдвардом? Вы повздорили, как бывает у всех влюбленных? Так ведь? Ты должна все рассказать отцу, а я сурово побеседую с этим шутником.
Крепкое янтарное вино обожгло горло Анны, а тепло, разлившееся по телу, помогло собраться с мыслями и прийти в себя. Анна рассказала отцу, как король преследовал ее в саду и как лорд Уэверби поклялся защищать ее, когда она поведала ему свою историю.