– Да не так, - зашипел диарталец. - Дай сюда, смотри.
Под его ударами, вроде и не особо сильными, соль послушно откалывалась от стены, сыпалась вниз блестящим ручьем крупной острогранной гальки.
– Угол видишь? - пояснил диарталец. - Ты ж не как саблей по врагу лупи, а…
– Дай, - потянулся рыцарь. - Вроде понял.
Теперь дело пошло лучше. Хотя до сноровки старого каторжанина, невесело усмехнулся Барти, ему не меньше, чем мальчишке-новобранцу - до отточенности движений ветерана. Альнари взялся за лопату: насыпал тачку, поглядывал на работу напарника. За скрипом и шорохом соли Барти едва расслышал вздох диартальца:
– Джоли-чароплету спасибо, пусть примет его Свет Господень. Он лежку ту зачаровал. Самого уж сколько нет, а наговор все держится… говорил, легко тут чары плести, как помогает что…
Тачка наполнилась, и диарталец побежал прочь, Барти ошарашенно провожал глазами нового друга: с тачкой Альнари управлялся настолько же виртуозно, как с киркой. Сам рыцарь и медленней бы вез, а все равно просыпал бы. Барти тряхнул головой и вернулся к работе. Бог весть, с какой радости диарталец взялся опекать новичка, но ясно, что в одиночку Барти норму не сделать. Он бы и не гнался, по чести говоря; но прятаться за чужой спиной себастиец не привык, и раз они с Альнари повязаны общей поркой…
Непривычное напряжение быстро скрутило мускулы болью.
Возвращаясь с пустой тачкой, Альнари кивал таргальцу на лопату и становился махать киркой, и перемена работы казалась почти блаженством. Барти не знал, сколько прошло времени, когда хмурый напарник велел приказным тоном: отдохни. Рыцарь повалился лицом вниз рядом с кучей соляной гальки. От полного дня тренировок он так не уставал, да что тренировки - бой выматывал меньше! А рядом шуршал и постукивал, осыпаясь, поток соли: Альнари работал.
Работал. За себя и за незнакомого чужеземца, с которым роднило его разве что одинаковое клеймо. Вставай, приказал себе рыцарь, Вставай, слабак. Ты должен. Этот парень сейчас твою спину прикрывает, машется за двоих в смертельном бою - а ты валяешься? Но встать не было сил. При одной мысли о том, чтобы подняться на ноги и ваять в руки хотя бы лопату, мелкой дрожью заходилась каждая жилочка.
Диарталец присел рядом, положил руку на плечо:
– Ты расслабься. Полностью расслабься, хорошо, как после дня скачки расслаблялся. Приходилось ведь?
Рыцарь кивнул. Впрочем, заметил ли Альнари тот кивок? Диарталец сноровисто шуровал лопатой, будто и не отвлекался только что. Загремело о камень пола колесо тачки. Рядом стало тихо; вокруг же, со всех сторон, накатывал сонным прибоем невнятный, равномерный, изматывающий гул. Себастийцу казалось, его качают волны родного моря… качают, уносят, шуршат галькой…