– Она получает угрозы.
– Какие угрозы?
– Что ее убьют.
– Конкретнее не можешь?
Шоу между тем достигло своей кульминации. Сверкали блицы фотовспышек, модели демонстрировали последние достижения «Зум», принимая соблазнительные позы и надувая губки, всем своим видом призывая насладиться зрелищем и испытать подлинный восторг. Кто-то звал Теда, куда, черт возьми, подевался Тед, почему еще не одет, клянусь, эта примадонна доведет меня до ручки.
– Ей звонят, – сказал Норм. – И ее преследует машина.
– И что конкретно ты от меня хочешь?
– Присмотри за ней.
Майрон покачал головой.
– Даже если я соглашусь, а я не соглашусь, ты же сказал, что она отказывается от телохранителя.
Норм улыбнулся и похлопал Майрона по колену.
– Вот тут-то я тебя и заманю. Как рыбку на крючок.
– Оригинальное сравнение.
– В данный момент у Бренды Слотер нет агента.
Майрон ничего не сказал.
– Язык проглотил, красавчик?
– Мне казалось, она подписала соглашение с «Зумом».
– Как раз собиралась, когда старик исчез. Он был у нее в менеджерах. Но она от него избавилась. Теперь одна. Бренда мне доверяет, до известной степени, конечно. Девочка далеко не дура, это я тебе говорю. Так у меня таки есть план. Бренда будет здесь через пару минут. Я порекомендую ей тебя. Она говорит: «привет». Ты говоришь: «привет». Затем обрушиваешь на нее свой знаменитый шарм.
Майрон поднял одну бровь.
– По полной программе?
– Бог мой, нет же. Я не хочу, чтобы бедняжка начала раздеваться.
– Я поклялся использовать свои способности только во благо.
– Так это и есть во благо, Майрон, уже, наконец, поверь мне.
Майрон все еще сомневался.
– Даже если я соглашусь с этой дурацкой идеей, как насчет ночей? Ты хочешь, чтобы я присматривал за ней круглосуточно?
– Конечно, нет. Уин тебе поможет.
– У Уина есть дела поинтереснее.
– Скажи ему, что это ради меня, – заявил Норм. – Он меня обожает.
К ним спешил запыхавшийся фотограф, одетый по последней моде европейских хиппи. У него была козлиная бородка, блондинистые волосы торчали дыбом, как у Сэнди Дункана в выходной. Похоже, мыться фотограф не любил. Он несколько раз вздохнул, убедился, что все находящиеся поблизости поняли, какая он важная птица и как с ним неуважительно обращаются, а затем проныл:
– Где Бренда?
– Здесь.
Майрон круто повернулся на голос, показавшийся ему медом на воскресных блинах. Решительным шагом в помещение вошла Бренда. В ее походке не было неуклюжести, обычно присущей слишком высоким женщинам, или свойственного манекенщицам отвратительного раскачивания. Майрон прикинул, что она явно выше шести футов, а цвет ее кожи напомнил ему любимый кофе, щедро разбавленный обезжиренным молоком. На Бренде были выцветшие джинсы, плотно, но вполне пристойно облегавшие бедра, и лыжный свитер, при виде которого возникало желание забиться в засыпанную снегом деревянную хижину.