Шлепнувшись на пол, Ромасюсик горестно заохал. В глазах его стояли сахарные слезы.
– Красиво? – сказал он сдавленным от боли голосом. – Так я и думала! Ты всё забыл, а тело сохранило наработанные рефлексы! Их они не стали трогать, чтобы ты не стал растением!
– И кто же я? – спросил Меф растерянно. Он все никак не мог оторвать взгляда от Ромасюсика, который ворочался на полу, как перевернутая черепаха.
Прасковья нервно засмеялась. Виски Мефа стиснуло болью. Буслаеву почудилось, будто его череп окольцевали раскаленной медной проволокой и теперь медленно затягивают ее щипцами.
– Ты тот, кто ты есть! Мефодий Буслаев! Но все твои воспоминания – ложь! Скоро ты сам увидишь явные нестыковки! Когда латаешь память, всегда остается куча дыр, которые нельзя закрыть. Они заставили тебя забыть даже меня, чтобы мы отказались от нашего счастья, от нашей вечности и нашей власти! – гремела Прасковья.
Пользуясь писклявым голосом Ромасюсика, она слегка пережимала с надрывностью, и Мефу с его нелюбовью к любой искусственной патетике это мешало воспринимать её всерьез.
– От нашего счастья? А кто ты? – спросил Меф.
– Ты что, всё забыл? Я Прасковья, повелительница мрака! Ты мой избранник!
– И почему, интересно, я этого не помню?
– Я же сказала! Светленькие стерли тебе память! – уверенно ответила Прасковья.
Глава 10
Залаз у «Киевской»
Сердце человека – единственная дверь, которой зло может войти в мир.
Из разговоров златокрылых
– Жизнь многих златокрылых и самого Троила зависит от того, кто первым найдет вторую половину карты. Если мрак – их прихлопнут. Если никто не найдет – им не выбраться! У нас только один шанс из трех! Ты должна показать, где взяла ту каменную голову! Это твоя обязанность перед светом, перед человечеством, перед всем мирозданием! – сказал Корнелий.
Только что он произнес длинную речь и был опьянен собственным красноречием. И, как всякому опьяненному красноречием, ему казалось, что и все окружающие опьянены им тоже. К сожалению, это было не так.
Варвара перестала дергать ремень, которым были стянуты ее руки. Уже дважды она пыталась развязать его зубами, но ремень Эссиорха был не из тех, что позволяют себя расслабить или перегрызть.
– Закончил трещать? Теперь развяжи меня! – велела она.
У Корнелия тревожно заныла переносица, по которой он схлопотал локтем всего полчаса назад. Он вопросительно оглянулся на Эссиорха.
– Зачем? – спросил тот.
– Затем что я хочу курить! Вставь мне хотя бы сигарету в рот!
– Две капли никотина убивают лошадь! – назидательно сказал Эссиорх.
– Плевать мне на лошадей! – мгновенно отозвалась Варвара.