Зато сами обитатели хутора что летом на лодке за пару часов скатывались вниз по течению на шесть верст до Оредежа, а то и прямо до Луги, что зимой приезжали по льду на санях, привозя на продажу большей частью моченую клюкву, бруснику, иногда рыбу али несколько пышных шкурок непуганого лесного зверя. Еще хуторяне запасали мох для конопаченья срубов, благо жили на небольшом сухом островке среди нескончаемых топей. За то и прозвали их соседи замошниками, а деревеньку — Замошье.
Вообще-то, на острове хватало места, чтобы расчистить пашню на три, а то и на четыре семьи — но как-то складывалось, что каждый раз в роду Хренниковых в семье вырастало по одному сыну, да двум-трем дочерям. Молодухи, подрастая, уходили в чужие деревни, мужчина приводил себе жену, и все возвращалось на круги своя, бесконечным неизменным циклом.
Вот и сейчас у Касьяна, схоронившего в прошлом году отца, подрастала пятилетняя дочь, да раскачивался в колыбельке четырехмесячный, еще не крещеный мальчонка. Другой сын, народившийся три года назад, первого года не пережил — старуха Лихоманка извела.
Утро начиналось как всегда. Поднявшаяся спозаранку Лада затопила печь и, пока прогревалась массивная духовка, взялась за дежу, в которой квасилось оставленное с вечера тесто. Это означало, что сегодня к середине дня в доме будет свежий хлеб, взамен доеденного накануне позавчерашнего. Касьян, поднявшись и опоясавшись, перекрестился на темнеющий в углу образок, потом подался во двор, относя нетерпеливо хрюкающим свиньям настоявшуюся баланду с распаренным с вечера овсом. Задал сена трем своим лошадям, отдельно дал жеребчику немного утаенного от хрюшек овса. Сеном же подкормил трех овец и одну козу — на севере большей отары и не заведешь. В крытом дворе было прохладно, но заметаемый из-под воротины снег потихоньку таял.
Вроде все — курями в подполе занималась жена. Тронников налил скотине по корытам воды, прихватил немного сена и отправился в нужник. Облегчился, присыпал за собой пряной травой от неприятного запаха, еще охапку оставил у стенки для бабы и малой. Выглянул в узкое окошко наружу. По эту сторону от избы, чуть в сторонке, стояли два овина и, на берегу реки, еще не законченная банька: руки все не доходили пару чурбаков на дранку распустить и крышу покрыть. Пожалуй, сегодня этим и стоит заняться.
Он пошел в избу, зачерпнул плавающим в бадье корцом чистой колодезной воды — в реке вода текла бурая, торфяная, потому дед колодец и отрыл. А он два овина поставил. Семь лет назад по осени их овин сгорел, и они всю зиму сидели без хлеба — на одной репе, грибах, моркови, мясе и яйцах. Тот год надолго запал ему в душу, и овинов он поставил два, и регулярно оставлял в подношение овиннику немножко молока, когда коза доилась, и краюшку хлеба.