— Что у вас там за женщина? — завизжал в трубке тещин голос.
— Знакомая… Почему я должен перед вами отчитываться? Ваша дочь от меня ушла к другому мужчине…
— Вы подлец!
— Это мое личное…
— Вы негодяй, после всего еще смеете говорить, что Ладочка!..
— Я не собираюсь разговаривать в таком тоне! — сказал я и бросил трубку.
Через минуту опять позвонил телефон. Теперь это была моя неверная жена.
В отличие от мамочки она была сама кротость. Однако я не дал втянуть себя в разговор с выяснениями отношений.
— Алло? А, это ты! Мамочка уже сообщила?..
— У тебя кто-то ночует?
— Какое тебе дело до того, кто у меня ночует. Ушла, и с богом…
— Мне просто интересно, — сообщила Лада, — с какой помойки ты затащил телку! Надеюсь, вы это делали не в моей постели?
— Это мое личное дело. Я в курсе, что я ничтожество и мерзавец, твоя мать напоминает мне об этом каждый день… И к тебе у меня просьба: оставь меня в покое. Желаю счастья.
Не успел я положить трубку, как вновь зазвонил телефон.
— Пресс-центр! Слушаю… Это опять вы, Валентина Ивановна? Я вам сказал, что не позволю лезть в свою жизнь… Я не дам вам денег на Анталию… Какую квартиру? Мою? Чего ради я должен ее продавать… Какой моральный ущерб! До свидания, приятно было поговорить!
— Мне нужен фен, — сообщила, появляясь в дверях, Лида. Она только слегка прикрылась полотенцем и смотрелась очень соблазнительно, однако я был не в состоянии этого оценить.
— В ванной. На полке. Под зеркалом. Можно побыстрее, я опаздываю! — чеканя слова, сказал я.
— Зачем сердиться, — примирительно произнесла Лида, — после такой ночи!..
— Что вы этим хотите сказать, какой «такой ночи»?
— Милый, неужели ты все забыл? — пленительно улыбнулась Лида и заперлась в ванной комнате.
— Что я забыл? С ума сойти! Вы скоро?
— Я уже почти готова, буквально пять минут.
— Я опаздываю!
Опять зазвонил телефон. Я выдернул из гнезда вилку, но звонок не умолкал. Я полез в карман за мобильником, неловко повернулся — и проснулся…
Вместо нормального белого потолка моей квартиры, над головой нависал низкий дощатый. Я в растерянности огляделся. Я лежал на деревянных полатях, в практически пустой комнате с бревенчатыми стенами. Небольшое окно с густыми переплетами и слюдой вместо стекла, было приоткрыто. Из-за него слышалось беспокойное мычание коров.
Я привстал с полатей и выглянул наружу. По пыльной с грунтовым покрытием улице шло стадо буренок, и переливался звон их колокольчиков. Тогда я проснулся окончательно и вспомнил, где нахожусь.
На дворе был конец XVIII века, предпоследний год правления императора Павла. Я спал в доме крепостного крестьянина Фрола Исаевича Котомкина, держащего портняжную мастерскую в уездном городе Троицке и отпущенного на оброк в город моими далекими предками.