Крохин тяжело опустился в глубокое кресло, вытянул ноги, напрягая затекшие мышцы. По его лицу пробежала судорога удовольствия. Видно было, как он устал и как рад этой возможности передохнуть.
«Трудится парень, как каторжный, – пожалел его Роман. – Делает вид, что ему море по колено, а сам едва дух успевает перевести. Похоже, дел невпроворот. Тут не меня одного, тут целую бригаду надо было ему в помощь присылать».
Крохин закурил, медленно выпуская дым и прикрывая глаза, как смертельно уставший человек.
«Амбиции, амбиции, – вздохнул про себя Роман. – Смотри, дружок, как бы тебе не надорваться, стремясь изо всех сил к генеральскому креслу».
Крохин посмотрел на него и улыбнулся мальчишеской, чуть виноватой улыбкой. Наверное, понимает, что малость заносится перед старшим товарищем, и как бы просит не обижаться на него. Но уж больно ему хочется выслужиться перед своим высоким куратором, доказать, что не зря назначен сюда для выполнения сложного и очень важного задания.
«Ладно, чего там, – мысленно сказал ему Роман. – Я тоже был когда-то молод, тоже землю под собой рыл. Ничего, когда этот щенячий задор пройдет, ты будешь хорошим мужиком и отличным работником. Так что береги себя и постарайся раньше времени не перегореть. В нашей работе энтузиазм – не последнее дело, вот только расходовать его надо с головой, чтоб на всю жизнь хватило».
– Я заказал шашлык, – сказал Крохин, приминая окурок в пепельнице. – Здесь делают такой чудесный шашлык – пальчики оближешь. Ты не против?
– Чтобы я был против шашлыка? – возмутился Роман. – Да за кого ты меня принимаешь? Правда, в связи с твоим заявлением у меня возникает встречное: неплохо бы под шашлычок пропустить чего-нибудь погорячее. Это заведение хоть и очень милое, но спиртного тут, как я понимаю, не допросишься.
– Не допросишься, – с улыбкой подтвердил Крохин.
– И что же делать? Я бы сбегал за бутылкой в «Париж», но его вчера разгромили, а других злачных мест я здесь пока не знаю. Может, подскажешь? Я бы метнулся в качестве подчиненного.
– Не надо никуда метаться, Роман, – сказал Крохин. – И, пожалуйста, я же просил: не надо лишний раз говорить о том, что ты мой подчиненный. Когда дело касается непосредственно служебных дел – это одно. Когда же мы находимся за обеденным столом – я всего лишь твой ученик, не более.
– Ну, ладно, ладно, Антон, я помню, – поднял руки Роман, слыша подлинную обиду в словах Крохина. – Больше не буду, честное благородное слово. Но… вопрос-то остается открытым, – и он красноречиво поскреб себе указательным пальцем подбородок.