— Палка, в противоположность шпаге, придает мне уверенности, — сказал Пераль. — Ведь я сборщик… — Он быстро глянул, не смеется ли бургомистр.
— Мне известно, в чем мы провинились, — сказал тот. — Но он пришел сюда сам, пешком, явился ниоткуда и собрал народ на площади. Он рассказал им про птиц, про мотыльков, про пчел полевых. Он говорил про то, как не быть в подчинении. Город не забыл своих вольностей, Пераль. Еще не так давно мы никому не платили податей, ни одному князю. Люди слушали его затаив дыхание, а он говорил им про скорлупу и сердцевину. Вы меня понимаете, Пераль?
Тот вздрогнул от внезапной схожести.
— Как его зовут? — спросил он.
— Его зовут брат Одо, — ответил бургомистр, с жалостью глядя на Пераля. Тот как бы в нерешительности подступил к нему.
— Дайте мне ее! — попросил он, протягивая руку.
— Неужели вы думаете, — громко, точно провозглашая, произнес Де Сипт, — что служение пользе государства пошло на пользу мне самому? И что я оставался бы бургомистром этого города в течение шестнадцати лет, если бы имел то, что вы у меня просите?
— Как вы посмели ее отдать кому-то другому! — возмутился Пераль. — Не забывайте, кому вы служите, Де Сипт!
— Однажды, — сказал бургомистр, — цех меховщиков пригласил меня на празднование дня их святого патрона. И, признаться, они славно уделали меня, добрые меховщики. Я очнулся посреди ночи у ведра. Меня, Пераль, рвало, извините за прямоту, но вы ведь знаете, сам я из народа, люблю простое, крепкое словцо. Да, я, кажется, выблевал то, чего вы так жаждете. Уж я искал ее, искал, шарил по дну ведра рукой…
Пераль непроизвольно поморщился. Бургомистр засмеялся. Смех у него был здоровый, народный.
К себе Пераль вернулся уже затемно, миновав первую стражу. Свою треуголку он нес в руках. Сейчас она была доверху полна яиц, он насобирал их на обратном пути. Кое-как взойдя по лестнице, он добрался до кровати, осторожно положил треуголку на постель и затеплил свечу. При свете стал он разбирать добытое. Яйца были мелкие, сорные, некоторые совсем несвежие — случались ему по пути отчего-то все лавочники да подмастерья, многие в подпитии. Правда, попалось и большое воронье яйцо, матово-белое, он стал его рассматривать…
— Мессере! — пискнул кто-то в углу.
Пераль вскочил, поднял свечу повыше и обнаружил в углу мальчишку лет десяти.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Пераль, разглядывая его. Мальчишка показался ему знакомым.
Мальчик в ответ только испуганно замигал.
— Как тебя зовут?
— Антонин, — с запинкой произнес мальчик.
— Почему ты назвал меня мессером?