Тайная жизнь (Чемберлен) - страница 2

Иден скрестила ноги. Ступни ее были открыты. На ней были белые шелковые брюки и мягкая широкая белая блуза с открытым воротом. Это была ее любимая экипировка для трудных ситуаций. Она чувствовала себя в ней комфортно. Это было, как будто закутаться в облако. Сейчас ее волосы были распущены, хотя в последнее время она их обычно закалывала. На шее ее была одна-единственная плетеная золотая цепочка. И на ней было очень мало косметики.

Кто-то подал ей чашку кофе, которую она поставила на колени, зажав между ладонями.

Как только интервью началось, Иден поняла, что Моника собирается быть с ней деликатней, чем обычно. А Моника знала, что ее аудитория не захочет оценивать ее великолепие отдельно от любимой и павшей жертвой предательства Иден Райли.

– Это один из лучших периодов для вашей профессиональной деятельности, Иден, – сказала Моника, – но один из худших в личной жизни.

– Это было трудно, – согласилась Иден, – но я выжила. Она хотела сказать больше. «Держи контроль над интервью», как сказала бы Нина. Она представила, как Нина стоит у стены напротив и что-то бормочет сама с собой, и эта мысль доставила ей некоторое удовольствие.

– Ваш брак существовал долго по голливудским стандартам.

– Пятнадцать лет.

– Можно считать, что это один из наиболее стабильных браков.

Иден уселась прямее. Моника не собиралась отпускать ее так легко, как она было подумала.

– Ну, брак может выглядеть здоровым снаружи, и быть отягощенным проблемами изнутри.

– Ваш брак был отягощен проблемами?

Иден посмотрела на чашечку кофе, чтобы продумать свой ответ. Она не знала, в чем заключались проблемы. Она, как и все, оказалась в шоке, когда Уэйн ушел.

– Я думаю, были проблемы, о которых я не подозревала. Я была слишком занята на работе, он много путешествовал, и я догадываюсь, что наши отношения таким образом разрушились.

Поведение Уэйна казалось плохой шуткой, но брак – это улица с двухсторонним движением.

– Вы не порицаете его?

– Он не хотел дольше быть женатым на актрисе. Я не могу порицать его за это. За другие вещи – да, но не за это.

– Он вскоре снова женился, это верно? Иден кивнула.

– Через месяц. На женщине из Пенсильвании. – Как будто Моника не знала. Как будто весь мир не знал, кто она была по профессии. «Школьная учительница, – прокаркал Уэйн. – Вы не можете себе представить ничего более приземленного, чем это».

– А ваша дочь, Кэсси? Вы будете ее опекать совместно?

Иден почувствовала резкую боль за глазами, такую внезапную, что у нее не было времени приготовиться к ней. Разговор о Кэсси был единственным, что могло сорвать это интервью, ввергнуть ее в дурацкие причитания.