Потом составлялся еще один вариант из двенадцати чисел. Этот вариант составлялся более произвольно, и числа, попадавшие туда, подлежали коллективному обсуждению.
При этом босс категорически не хотел брать то, что предлагал Юрий Палыч.
– Балаболище! Неделю лодыря гонял, потом высосал из пальца что попало и приволок!
Не болтай, я вижу, работал человек или нет. Валерка работа, Толя работал, Равиль узкий специалист, а ты ерунду принес! – и вдруг повернулся ко мне:
– Ваня, играешь с нами? Что, если мы используем твои сороковые номера?
– Пожалуйста, не жалко.
– Нет, не о том речь, чтоб ты номера подарил. Давай с нами в долю. Платишь пятую часть билета и получаешь пятую часть выигрыша. Ты при деньгах, с выигрыша сыграть – святое дело. Идет?
– Соглашайся! – запел Юрий Палыч. – Вместе вернее. Не один, так другой, в свою очередь все угадывают, попеременно. У профсоюза вхолостую не бывает!
Старик поглядывал уничижтельно:
– То-то и оно, что попеременно! Ты давно уж на чужом горбу катаешься.
– А что, что? Не брал ничего, что ли? У всех бывает!
– Один раз пятерку взял. Было дело, но когда?
– Зато сколько взяли!
– Зато потом это все уже выбросили, считай. Не готовишься, как двоечник, нахлебником стал. Когда последний раз получал шары? Забыл? То-то!
"Получать шары" означало, объяснил Иван Иваныч, особую премию за верно угаданные номера. Следовательно, балабол давно работал вхолостую.
Работа продолжалась развертыванием нескольких вариантов из восьми и десяти чисел и большого количества простых вариантов, и я посчитал, что сумма, нужная для оплаты карточек, превышала мой собственный выигрыш.
Тем временем закончились расчеты, Иван Иваныч собственноручно заполнил внушительную стопку, подсчитал на калькуляторе и объявил мою долю. Получалось порядочно.
– У меня с собой нет столько наличных.
– Тю! – присвистнул старик. – Вот чалдон, право слово. У тебя же карточка с собой. Ею можно расплатиться за ставку. Давай знаешь как? Сколько тебе причитается? Один девятьсот восемьдесят, почти два? В игре твоя доля, – посмотрел на калькулятор, – пятьсот семьдесят. У нас деньги с собой. Давай карточку, и я тебе выдам… – он начал подсчитывать, но я его опередил:
– Один четыреста десять.
Равиль выстави большой палец на здоровой руке:
– Во даешь! Счеты ходячие.
– Абак, – поправил я татарина, – прозвище мое такое.
Потом в почти молитвенном благоговении компания сидела за столом, пока Иван Иваныч стоял к нам спиной, а Любашка трещала терминалом, обрабатывая карточки.
Потом принес стопку, проверил отметки терминала и сказал: