- Не говорите о том, что можно нравиться и не желая этого. С меня за глаза хватит.
- Как? - воскликнула миссис Лэмл. - Уже подтвердилось, что я права?
- Не стоит об этом говорить, Софрония, и больше не будем. Не спрашивайте меня.
Это настолько ясно говорило "спросите меня", что миссис Лэмл так и сделала.
- Расскажите мне, Белла. Ну же, милочка! Какой это нахал осмелился надоедать, пристав как репей к вашим прелестным юбкам, так что его насилу отцепили?
- В самом деле нахал, - ответила Белла, - и такой, что даже похвастаться нечем! Но не спрашивайте меня!
- Угадать?
- Вам ни за что не угадать. Что вы скажете про нашего секретаря?
- Милая! Этот отшельник-секретарь, который всегда пробирается по черной лестнице, так что его никто никогда не видит?
- Не знаю, как он там пробирается по черной лестнице, пренебрежительно отвечала Белла, - по-моему, ничего подобного за ним не водится; а что его никогда не видно, так я была бы рада совсем его не видеть, хотя его так же видно, как и вас. Но я-то, грешная, ему понравилась; и он еще имел дерзость мне в этом признаться.
- Дорогая моя Белла, не мог же этот человек сделать вам предложение?
- Вы в этом уверены, Софрония? - отвечала Белла. - А я - нет. По правде сказать, я уверена как раз в обратном.
- Он, должно быть, с ума сошел, - сочувственно отозвалась миссис Лэмл.
- Нет, был как будто в своем уме, - возразила Белла, вскидывая голову, - и даже проявил красноречие. Я ему высказала, что я думаю о его декларации и обо всем его поведении, и прогнала его. Конечно, все это было очень некстати и очень для меня неприятно. Однако это до сих пор остается в тайне. Это слово дает мне случай заметить, Софрония, что я как-то невзначай доверила вам тайну: надеюсь, вы о ней никому не расскажете.
- Не расскажете! - повторила миссис Лэмл с прежним чувством. - Конечно нет!
На этот раз Софрония в доказательство своих слов нашла нужным перегнуться и тут же, в коляске, поцеловать Беллу поцелуем Иуды, ибо, пожимая после этого руку Беллы, она думала: "По твоему собственному признанию, мне не за что тебя щадить, тщеславная и бессердечная девчонка, которая зазналась благодаря глупой стариковской прихоти мусорщика. Если мой муж, пославший меня сюда, задумает какой-нибудь план и наметит тебя в жертвы, я больше не буду ему мешать". И в эту яже самую минуту Белла думала: "Почему я всегда в разладе сама с собой? Почему я рассказала, словно по принуждению, то, о чем должна была молчать? Почему я вздумала дружить с этой женщиной, вопреки голосу моего сердца?"