Я присутствовал на кремации, был свидетелем, когда его клали в гроб и отправляли в печь.
– Сядь, расслабься, ладно тебе, не хандри, никто тебе ничего плохого не сделает.
Он был точно такой же, каким я видел его в последний раз, на больничной койке, тощий, с пятнами на лице и проплешиной на макушке, у него начали выпадать волосы.
– Я пришел тебя предупредить, старик, – сказал он самым будничным голосом, – меня, конечно, в секреты богов не посвящают, но я нюхом чую, когда что затевается, вроде они думают устроить себе небольшой фестивальчик в городе, хорошо б тебе смыться до того.
Я стоял как каменный, никакой реакции.
– Будет гоп-стоп, старик, мертвецы придут за теми, кто остался, ты врубаешься, нет?
Я не мог даже кивнуть.
– Я тебя предупредил, старик, – снова изрек он, вставая, – шевелись, дуй из Парижа, это лучшее, что ты можешь сделать.
Немного погодя я ехал на своем велосипеде, абсолютно никакой, энцефалограмма прямая, я был бесплотен и ехал навстречу событиям, я только что разговаривал с покойником, у меня ехала крыша.
– Ну, – выпалила в меня Марианна, – достал?
На лбу у Благословенного появилось подозрительное пятно, – естественно, мы опасались худшего, я сразу перешел в наступление, пес с ними, с лекарствами, это эксперимент, проба, они дают людям сверхсильную кислоту, посмотреть, как те будут реагировать, по моим сведениям, их нельзя принимать ни в коем случае, это чревато, нас действительно хранят, потому-то я их и потерял. Она была в полном шоке, ты уверен, ты правда уверен? И я вбил последний гвоздь: у меня еще конфиденциальная информация, к нам со дня на день явятся мертвецы, надо линять по-быстрому, у меня точные сведения с того света, дело пахнет керосином, тебе бы лучше собрать пожитки, да поживей, и я подробно рассказал ей о встрече с Жаком.
Наутро мы проснулись от безумных воплей, люди на улице расцарапывали себе лица, катались по земле, схватившись с невидимыми призраками, все накануне приняли лекарство и, похоже, в самом деле были под действием сильного галлюциногена; вот видишь, сказал я, стоило ли дергаться, чтобы такое получить.
Меня посетило озарение, это было ясно, чистое озарение, я оказался медиумом, я медиум, воскликнул я, Бог открывает мне свое могущество, все, что я вчера предсказывал, сегодня исполнилось, перед глазами у меня стояло лицо кузена, он улыбался и торопил меня, давай шевелись, старик, двигай, пока еще есть время!
В ту ночь я распрощался со своей мастерской и полотнами, Марианна держала Флавия, завернутого в одеяло, из Бельвиля глухо доносились крики одержимых, голос кузена, казалось, нашептывал мне, куда идти, – направо, налево, не выходи на перекресток, – ветер ужаса задувал между домами, веял вдоль проспектов; люди, принявшие лекарство, играют роль приёмников, потому-то им его и дали, именно через них произойдет слияние двух миров; видения, вспыхивавшие в моем мозгу, становились все кошмарнее, и внезапно я вспомнил, что произошло в музыкальном магазине, – то был не сон, кто-то действительно вышел мне навстречу, взять меня и перебросить в мир иной, в черное, полное невообразимых ужасов измерение, но в последний момент что-то произошло, помешало, я был спасен, Дьяволу пришлось отступить, а нынче вечером он вернулся и требовал свое; я побежал, быстрей, подтолкнул я Марианну, ради бога, быстрей, это страшно, я хотел достичь подземелья у Нотр-Дам, а потом попробовать пробраться как можно дальше на юг, там было полно галерей, куда я не заглядывал, но перед Ратушей, хотя ночь была непроглядно черна, почти ничего не видно, мы вдруг оказались перед какой-то сущностью, какой-то силой, во всяком случае перед чем-то, излучавшим тошнотворную энергию, мерцание гниющей плоти, и в этот момент меня словно ударило током, и я потерял сознание.