Вероника Алексеевна чувствовала себя весьма комфортно. Хозяин проявил любезность и снарядил в дорогу шофера с просьбой доставить в загородный дом часть гардероба забывчивых дам. Няня тщательно упаковала вещи, и теперь мать и дочь имели возможность продемонстрировать свой тонкий вкус и роскошные наряды.
Лизе почему-то сделалось грустно. Глядя на высокие белые свечи, роняющие восковые слезы, ей тоже хотелось плакать. Как жаль, что это чудное время скоро растворится в серой повседневности и не оставит после себя ничего, кроме воспоминаний. Андрей, казалось, тоже уловил ее настроение и был непривычно молчалив. Только Вероника Алексеевна щебетала, заполняя паузы в еле теплящемся разговоре за столом.
Принесли десерт. Перед Лизой поставили маленькую вазочку под серебряной крышкой.
— Ах, как потрясающе выглядит, — заинтересовалась Дубровская-старшая. — Что там, Лиза? Мусс, шоколадный крем, суфле?
— Открой крышку, — улыбнулся Андрей.
«Какая разница, — думала Лиза. — Даже если там шкурка от банана, вряд ли меня это развеселит».
Но она все-таки подчинилась, в душе не понимая причины всеобщего любопытства.
В вазочке оказалось кольцо. Изящное украшение с дорожкой сверкающих бриллиантов.
Лиза озадаченно уставилась на Андрея.
— Боже мой, дочка! — воскликнула Вероника Алексеевна. — Какая прелесть.
— Это не подарок, — предупредил Андрей.
— А что же это? — прикусила язык дама.
— Это предложение.
Лиза не сводила с него глаз.
— Ты возьмешь мою руку и мое сердце, Елизавета?
— Конечно, возьмет. О чем разговор? — встряла мать.
Девушка молчала.
— Ну так как же? — спросил Андрей. — Надеюсь, я не тороплю события?
— Лиза, ты должна ответить. В конце концов, это просто невежливо.
Бедная Вероника Алексеевна чуть не стонала от досады. Она подмигивала дочери, шевелила губами — всеми доступными средствами пытаясь телеграфировать ей правильный ответ. Но та почему-то даже не поднимала глаз. Мать с большим удовольствием наступила бы ей на ногу, лишь бы привести в чувство упрямицу, но Лиза сидела слишком далеко.
— Не знаю, — сказала она наконец.
Как она могла объяснить матери, да и, пожалуй, самой себе, что сейчас творилось в ее душе? Радость, неуверенность, страх охватили ее. Буря эмоций сковала язык, и сердце, громко ухнув, упало вниз.
— Э-э, так не пойдет! — решительно перехватила инициативу в разговоре потенциальная теща. — Скажи, детка, ты любишь Андрея?
Лиза мечтала о том, чтобы они оказались вдвоем, далеко от бдительных глаз матери. Ну почему вдруг Андрей оказался таким старомодным, что просит ее руки в присутствии матери? Она иначе представляла этот волнующий миг. Это должно было произойти ночью, при свете луны. Она была бы в белом платье, с розой в руках. Он — в чем-то таком же романтичном, преклонив колено перед ней. В ветвях пел бы соловей, а легкий ночной ветерок играл бы ее шелковым шарфом…