– Останетесь довольны. Пресимпатичный господин. Родился в России. Я сейчас его доставлю.
– Ну, какой я американец, – говорил Робертсон, – родился в России, кончил русскую гимназию, только случайно сохранил американское гражданство. Теперь, это, конечно, пригодилось.
– А вид у вас американский, – кокетничала с ним Светлана.
Плотный, светлоглазый, выбритый до блеска, с крепкими зубами и непоколебимым здоровьем пятидесятилетнего мужчины, Робертсон улыбался.
– Мой отец занимался в Ростове экспортом пшеницы. Там мы и жили до революции.
– По-русски вы говорите очень хорошо, – похвалил Сергей Ксенофонтович.
– Еще бы! Лучше, во всяком случае, чем по-английски. Русский акцент все-таки остался.
– Вы теперь в Париже живете?
– Нет, приехал по делам. Я занимаюсь археологией. Копаюсь на раскопках в Сирии.
– Как интересно! – склонилась почти к коленям Светлана.
– Да, я люблю это дело. Между прочим, мой секретарь – русский. Он мне помогает. Очень милый молодой человек.
– А… – начала Ольга Константиновна и умолкла.
– Виноват? – обернулся к ней Робертсон.
– Нет, ничего… – смутилась она.
– Я думаю, что это замечательно – находить в земле всякие мумии и гробницы, – изгибалась Светлана.
Она явно хотела нравиться американцу. Сергей Ксенофонтович ревновал, но ревность скрывал под маской равнодушия. Ничего не замечая, Светлана продолжала изливать на Робертсона голубые потоки своих, действительно, красивых глаз. Но странно, американец чаще смотрел не на нее, а на Ольгу Константиновну. Очевидно, желание познакомиться с нею и привело его к их скромному столу. Видимо, ради нее он с тактом деликатного человека заказал шампанское. Первое, кого он пригласил танцевать, была тоже Ольга Константиновна. Несмотря на свои пятьдесят лет, танцевал он безупречно.
Светлана поняла его поведение и переменила тактику.
– Будешь дурой, – страстно шептала она подруге, – если не подцепишь такого. Не видишь, что ли, что он в тебя втюрился. Везет же дуре!
– Да ты с ума сошла! – отбивалась Ольга Константиновна.
– Ничего не сошла. У американцев это всегда так. Сколько раз читала.
– Глупости.
Но Ольге Константиновне было приятно, что их столик привлекал внимание соседей. Подошли пестрой толпой цыгане и предложили богатому иностранцу спеть «Чарочку». Он галантно показал рукой на Ольгу Константиновну. Цыгане запели. Старый седоусый цыган держал перед ней на гитаре бокал с шампанским.
– Я не могу! Я так много пила сегодня!
Но Робертсон весело смеялся. Цыгане пели:
Пей до дна! Пей до дна!..
Запрокинув голову, она выпила бокал до последней капли. Робертсон, вынув из кармана брюк две стофранковые бумажки, совал их в круглое отверстие гитары.