– Приехали, гражданин. Скоро Голутвин, – сказала проводница.
До Москвы еще было ходу полтора часа. Полтора часа – это все-таки сон. Но Семен накануне просил разбудить под Голутвином. Теперь он старался понять, в чем дело.
– Эй, гражданин, проснитесь! – Проводница дернула его за ногу.
– Да ладно, ладно. Не глухой, – сказал Семен, приподнимаясь на локте.
Мастер храпел на нижней полке, и проводница боялась его задеть ненароком. Навел тут Мастер страха одним своим свинцовым взглядом. Смотрит из-под кустистых бровей так, будто выбирает, куда бы ткнуть ножом. Хоть бы улыбнулся, что ли. Семен целый день рассыпал анекдоты, стараясь подобрать к Мастеру ключи, сам хохотал до упаду, но тот хоть бы хны – слушал так, словно это было всерьез, и то и дело переспрашивал без всякого понятия о юморе.
– Так он и сказал офицеру? – говорил Мастер, глядя Семену в глаза, точно проверяя, не врет ли он.
– Ну да. Так и сказал, – подтверждал Семен и снова катался от смеха, настолько это было смешно, то, что сказал в анекдоте солдат своему командиру.
– М-да... – бурчал Мастер неопределенно, и на этом кончалось его отношение к анекдоту.
Дальше он молчал и только угрюмо следил, как веселится Семен, и тому под этим взглядом становилось не по себе.
Весь день Семен подспудно боролся с Мастером, стараясь осилить его тяжелый характер. Но пока все сводилось к защите собственного самолюбия. Мастер бесцеремонно занял нижнюю полку, причитавшуюся Семену, и то и дело гонял его за пивом в вагон-ресторан. Словом, не ставил ни во что.
Семен перевидал всякое в исправительных лагерях, но до сих пор не встречал человека с таким жестким характером. У Мастера характер не пружинил, уж как к нему ни подступай.
Семен спустился с верхней полки и постоял над Мастером. Его тяготило предстоящее объяснение, не сулившее добра, и он собирался с духом.
– Алло, – сказал негромко Семен, наклонившись, и потряс Мастера за плечо.
Мастер открыл глаза, будто и не спал вовсе.
– Сходим в Голутвине, – сказал Семен, готовясь покончить со всем этим разом: или – или. И черт с ней, с этой затеей!
Но все обошлось неожиданно гладко. Мастер не проронил ни слова и начал послушно собираться в полумраке, сопя и сморкаясь.
Потом они вышли на перрон и спустились по ступенькам на узкую привокзальную площадь. Было еще очень рано, и все смотрелось будто через папиросную бумагу. Ветер мел под ноги сухие грязные обертки.
Семен огляделся. У киоска «Пиво – воды» одиноко стояла «Волга» с шашечками на бортах. Водитель спал себе на сиденье, прикрыв фуражкой лицо.