Только дон Рамиро, завернув правую окровавленную руку в плащ, приблизился к старику и протянул ему левую руку, сказав:
– Сеньор! Окажите мне честь, позвольте помочь вам подняться.
Дон Руис согласился и с трудом встал.
– О неблагодарный, нечестивый сын! – воскликнул он, поворачиваясь в ту сторону, куда скрылся дон Фернандо. – Да подвергнет тебя каре господь всюду, где бы ты ни скрывался, пусть рука твоя, оскорбившая мои седины и окровавившая лицо мое, не сможет защитить тебя от шпаги тех, кто поднимет ее, дабы защищать меня от надругательства.
И пусть бог, видя твое кощунство, отторгнет от тебя воздух, которым ты дышишь, землю, которая тебя носит, и свет, который тебе светит.
– Сеньор, – сказал почтительно один из зрителей, приближаясь к нему, – вот ваша шляпа.
– Сеньор, – обратился к нему с таким же почтением второй, – не угодно ли, я застегну ваш плащ.
– А вот ваша палка, сеньор, – произнес третий, приближаясь к нему.
– Палка! – повторил старик. – Зачем мне палка? Мне нужна шпага. О Сид, о Сид Кампеадор! Видишь, как все изменилось с тех пор, как ты отдал душу, свою великую душу богу. В твои времена сыны мстили за оскорбления, нанесенные их отцам чужими, ныне же, напротив, чужие мстят за оскорбление, нанесенное отцам сыновьями.
Потом, обратившись к молодому человеку, подавшему ему палку, проговорил:
– Да, подайте мне ее, за оскорбление, нанесенное рукою, должно мстить палкой.., этой самой палкой я и отомщу тебе, дон Фернандо… Но это только самообольщение! Как я смогу отомстить за себя ударом палки, ведь она мне служит не для защиты, а для опоры! Да как же я смогу отомстить за себя, ведь не догнать мне того, кого я преследую, только по земле я смогу ударить палкой. Пусть при этом она молвит:
«Земля, земля, разверзнись, дай старику, моему хозяину, войти в могилу!»
– Сеньор! Сеньор! Успокойтесь, – перебил кто-то, – вот ваша супруга донья Мерседес спешит сюда, а рядом с ней молодая девушка, прекрасная, как ангел!
Дон Руис обернулся и бросил на донью Мерседес такой взгляд, что она остановилась и замерла, опираясь на руку доньи Флоры, действительно прекрасной, словно ангел, но бледной, словно смерть.
– Что же случилось, сударь, – спросила донья Мерседес, – что произошло?
– А произошло, сударыня, вот что, – крикнул дон Руис, будто появление жены вызвало у него новый приступ гнева, – ваш сын ударил меня по лицу! Произошло вот что: пролилась кровь от руки того, кто называл меня своим отцом, а когда я упал от сыновнего удара, помог мне подняться не он, а дон Рамиро. Поблагодарите же дона Рамиро, протянувшего руку вашему супругу, которого сбил с ног ваш сын.