Дашенька приподнялась и, наверное, взглянула на меня, потому что стала одеваться в полумраке, не поД' нимая штору, чтобы меня не тревожить. Что-то звякнуло, верно, мыльница, которую она взяла с полки.
Так и есть, она пошла умываться. Пошла босиком, потому что сапоги у нее скрипят.
Вот как она бережет мой сон! Наденет сапоги только тогда, когда совсем будет уходить, у самых дверей. Милая Дашенька, что за это сделать для тебя?
Вот что я сделаю. Когда она уйдет, сейчас же встану, принесу горячей воды и буду в нашей комнате мыть пол. Она это любит. Придет вечером и скажет: «А, ты пол вымыла? Как хорошо! Сразу воздух другой!»
Вымою пол чисто-начисто, чтобы босиком ей было ходить приятно. Не вышло.
Дашенька ушла. Но только я вздернула штору, раздался громкий стук в дверь.
- Кто там? - спрашиваю я.
- Это ты, Ольга? - Голос как будто Галины.
Я приоткрыла дверь.
- Выходи скорей на двор, - говорит она. - Старший лейтенант Голубков велел до завтрака построиться на дворе всем, кто сменился и от наряда свободен.
- Зачем? - спрашиваю я.
- Да получилась одна неприятность, и он будет с нами говорить…
Она ушла.
Ну вот!.. И так быстро?.. Из-за меня команда будет строиться… Старший лейтенант Голубков решил меня отчитать перед всеми.
Надеваю гимнастерку, руки не слушаются, и не знаю, куда девался ремень… Когда наконец оделась и берет натянула синий с красной звездочкой, вспомнила, что не умылась. Но так и пошла неумытая.
На втором дворе возле арки строилась караульная команда. Второй двор бывает забит машинами, но сейчас машины ушли - и там свободно…
- Равняйсь! - командует старший лейтенант Голубков.
Вдруг подбегает Пацуфарова, запыхавшись, придерживая рукой противогаз.
- Разрешите встать в строй.
- Почему опаздываете?- спрашивает старший лейтенант Голубков.
- А я, товарищ начальник, только что сменилась с вы'шки. С вышки далеко идти.
Старший лейтенант Голубков разрешил ей стать в строй, а она соврала. У нее в противогазе торчит стеклянная банка с кашей. Она сменилась и еще бегала за завтраком. Вечно врет!
А что со старшим лейтенантом Голубковым? Он всегда такой спокойный, даже во время обстрела. На занятиях с нами, особенно на строевых, кто его терпеливей?.. А сейчас дает команду:
- Смирно!
И уже кажется, никто не шелохнется, а он в третий раз:
- Отставить! И потом:
- Смирно!.. Вольно!
И начал обходить строй. Пацуфарову выгнал из строя: заметил банку с кашей в противогазе. Ни одну не пропустил, чтобы не сделать замечания. И даже проговорил сквозь стиснутые зубы:
- Разболтались!
Приближается ко мне… таким я его еще не видела. Это все я виновата. Моя оплошность его из себя вывела. В сто раз лучше мне было бы поссориться с Кондратьичем и дядей Васей, чем теперь краснеть от стыда перед старшим лейтенантом Голубковым.