информацию.
– Хорошо, – сказал Харунов. – Давай так. Все, что обещали тебе Рыжий и Палметов, – это фуфло, сам понимаешь. Как только ты привез бы ребенка, они бы тебя зарыли, это закон. Но теперь ты имеешь дело со мной, то есть все будет по понятиям, я ручаюсь. Пацана привезешь не сюда, а через Истамбул и Карачи прямо в Ташкент, я вас встречу. Если мы получим сто семнадцать лимонов – семнадцать твои. В натуре. Вообще-то это все наши бабки, но семнадцать ты за работу получишь, это святое. Договорились?
Я, выдерживая паузу, словно собираясь торговаться, посмотрел в окно. Там садились и взлетали «боинги» и аэробусы европейских авиакомпаний, их трапы были буквально в ста шагах от меня. Насчет Ташкента он меня уел, я этот вариант не просчитывал. Выходит, и среди бандитов есть сильные игроки, покруче нас. Конечно, если этого золотого мальчика, сына Кожлаева, я привезу сюда, ФСБ его еще у трапа возьмет под такую храну, что никакая ОПГ не достанет… И Банникова Харунов полоскал вовсе не для того, чтобы произвести на меня впечатление. А для того, чтобы Рыжий в страхе и в наказание за свои игры за спиной у Харунова оплатил всю операцию. Настоящий дуплет, ничего не скажешь!..
Но в принципе какая мне разница, кто из них платит за операцию и кто должен меня грохнуть, когда я вывезу мальчика из США, – Банников или Харунов? Я уже влез в эту историю так глубоко, что обратной дороги нет все равно.
Повернувшись от окна, я сказал:
– Ты забыл его мать, Полину.
Харунов усмехнулся:
– Не беспокойся, мы ее не обидим.
В этом я тоже не сомневался.
– А Рыжий?
– Рыжий у меня будет … сосать!
– Но он же меня финансирует.
– Из наших бабок! Он мой должник! – И Харунов повернулся к Банникову, махнул ему рукой: – Эй, иди сюда!
Банников почти подбежал, причем как-то шаркая, на полусогнутых и заглядывая Харунову в глаза. Я просто поразился этой метаморфозе – еще три часа назад Рыжий был тузом, королем и гоголем, примеривал на себя путинский кортеж, а теперь враз стал шестеркой.
– Слушаю…
– Сядь! – приказал ему Харунов.
Банников послушно присел на край стула.
– Будешь жить, бля, – великодушно сообщил ему Харунов.
– Спасибо!
– Молчи, бля! Слушай. Мы договорились. Ты будешь делать все, что он скажет. И откроешь ему кредит. А мне будешь докладывать. Понял?
– Да!.. Конечно!.. Конечно!.. – согласно закивал Рыжий, переводя взгляд с Харунова на меня и обратно и пытаясь понять, о чем все-таки мы могли договориться.
Харунов протянул мне руку, и я пожал ее, скрепив наш договор.
Он усталым жестом снова снял очки и на всякий случай показал мне свою татуировку еще раз.