Две недели Руденко отсиживался на Русском острове после побега из подвала контрразведки. Смешно сказать, он нашел убежище в бывшей императорской военной академии, осевшей в пустой казарме. Вернее, там приютилось то, что осталось от академии. Служителем при академии был его родной дядя. Василий Петрович узнал, что тут живут и несколько заслуженных профессоров, теперь никому не нужных, что здесь штабелями громоздятся чуть ли не сто тысяч томов, когда-то заполнявших стеллажи в здании на Суворовском проспекте Петербурга. С берегов Балтийского моря книги перекочевали к Тихому океану. Академическую библиотеку увезли, чтобы не досталась большевикам.
Руденко помогал дяде присматривать по хозяйству, за старенькими профессорами, но чаще оставался один.
Первое время было очень беспокойно. С часу на час он ждал курасовских ищеек. По ночам просыпался и в страхе ощупывал постель, чиркал спичкой. Нет, он не на Полтавской. Понемногу обвык, и одиночество больше не тяготило его. Он полюбил чудесную природу острова, не уставал любоваться густым лесом, глубокими извилистыми бухтами, ставил силки на зверюшек и птиц, ловил рыбу. Тишина, раздолье. По воскресеньям сюда приезжала владивостокская публика на гулянье. Играли духовые оркестры. Солдаты выползали из казарм. В такие дни Руденко не показывался из своей комнатушки.
Остров был не так уж безобиден. На нем прятались дальнобойные форты. Каппелевцы школили молодых офицеров. Под землей были захоронены огромные склады боеприпасов. На острове жили американские солдаты, охраняющие радиостанцию.
Везде искали контрразведчики сбежавшего моряка, а вот на Русский остров, да еще под крышу бывшей академии, заглянуть не сообразили.
Сегодня карантин с Руденко был снят. Его вызывал уполномоченный партийного центра товарищ Андрей.
Но вот и берег. Старик китаец подогнал шампуньку к гладким камням, торчавшим из воды. У самого берега Руденко одним прыжком выбрался на землю. Лодочник передал ему две плетеные корзины с рыбой. Василия Петровича ждали. Он сразу узнал грузчика Игнатенкова. Друзья расцеловались по русскому обычаю, крест-накрест…
На Эгершельде безлюдно. Владивосток еще не успел протереть глаза от сна. Даже рабочий народ только-только поднимался с постелей. Дымились трубы, хозяйки готовили завтрак.
Перемолвившись скупым словом, товарищи взяли по корзине (рыба — маскировка, на всякий случай) и медленно стали подниматься на взгорье.
Время тревожное. В городе расплодились бандитские шайки. Каждый день грабежи, убийства. Повсюду шарили агенты разведок и контрразведок. Все они искали главного врага — большевиков и партизан. И чем ближе наступало время исчезнуть всей белогвардейской нечисти, тем она была злее.