Моряки почти сразу же набрели на орочскую избу. Ее нетрудно отличить от русской: сколочена грубо, кое-как. Несколько позади нее, на столбах, — амбар с остроконечной крышей из еловой коры. Возле избы, у воды, виднелась старая лодка с пробитым днищем и обрывки сетей. Куча жердей для сушки рыбы. На двух шестах — медвежьи черепа. Дальше стеной стояла тайга.
Изба была пуста. Ее занял капитан со всеми, кто на судне собирался в кают-компании. Для Лидии Сергеевны отгородили одеялами закуток. Она сразу вошла в роль хозяйки, приказала затопить железную печь в углу, готовила кофе, поджаривала ломтики хлеба…
Японец с интересом разглядывал оставленные в избе орочские лук и стрелы, деревянные нары, сколоченные по двум стенам. На полу и на нарах валялся разный хлам, рваные, облезлые шкуры. Хозяева, видно, ушли не так давно. В избе еще не выветрились запахи чеснока, рыбы и застарелой копоти.
Солдаты и судовая команда разбили неподалеку парусиновые палатки. Слышались бодрые голоса боцмана и фельдфебеля Тропарева. Несколько человек ушли в лес по дрова. Быстро сложили времянки из камней и глины. Заработала походная кухня, от нее потянул смоляной дымок.
С берега хорошо было видно только что брошенное командой судно. Наталкиваясь на его борт, волны взлетали брызгами белой пены. Левее моряки рассмотрели другой пароход, погибший несколько лет назад. Он сидел на камнях со сломанной грот-мачтой и дырявой трубой.
А Федю терзали сомнения. У него было очень смутно на душе. Он считал себя, и не без оснований, главным виновником аварии парохода — одного из тех кораблей, которым решил посвятить всю жизнь. Но приказ, полученный во Владивостоке, был совершенно ясен: каратели не должны попасть в Императорскую гавань. Великанов выполнил приказ. И все же стоило юноше посмотреть на темневший вдали «Синий тюлень», как сердце сжималось… И — что делать дальше? Может быть, надо пробиваться к партизанам, предупредить?
Первое, что пришло Феде в голову, — идти в Императорскую гавань тайком, напрямик. Он успел взглянуть на карту, бережно хранимую Оскаром Казимировичем, и теперь не сомневался, что Императорская где-то совсем близко. Однако на карте место высадки было отмечено жирным знаком вопроса. Капитан Гроссе не совсем был уверен, тут ли произошла авария.
На правах практиканта мореходного училища Великанов отважился попросить разъяснений.
— Трудно сказать, — ответил Гроссе, — здесь ли мы: может быть, чуть севернее, чуть южнее. На этом побережье мысы похожи один на другой как близнецы. То ли дело на Балтике, — вздохнул он, — что ни мыс, то маяк. Вам не приходилось плавать в Балтийском море, молодой человек?