А где Букин? Он отстал. Закладываю круг и дожидаюсь его. Вот и он с ведомым. Но самолет Букина ведет себя как-то странно. Он то резко лезет вверх, “бодает воздух”, то проваливается, то сваливается на крыло, то вновь выравнивается.
— Коля! Что с тобой?
— Зацепило… черт…
Чувствуется, что говорит он, сжав зубы от боли.
— Тянуть сможешь?
— До дому не дойду… буду падать.
— Не надо падать, Коля! Держись! Здесь, под Уречьем, аэродром есть. Иди за мной! Иван, Сергей! Прикрывайте!
Беру курс на Уречье. Букин тянется за мной. Видно, что он с трудом держится в воздухе. Так глупо пострадать! И от кого? Добро бы от немцев, а то — от своих!
Вот и аэродром, на нем полтора десятка “И-16”. Посадочный знак — на противоположной стороне. Плевать!
— Коля! Аэродром видишь?
— Ви… вижу…
— Садись с ходу! Наплюй на все знаки! “Ишачков” только не подави.
Букин уже не отвечает, он садится по диагонали, с ходу, когда только шасси выпустить успел!
Только бы не свалился! Нет, коснулся земли, подскочил пару раз и покатился.
Мы кружим над аэродромом. “Як” остановился, но мотор продолжает работать, фонарь не открывается. К самолету бегут люди. Открывают кабину и через минуту вытаскивают Букина. Нам машут руками: “Жив! Летите домой!”
Я докладываю:
— Я — “Сохатый-27”. В районе Слуцка обстреляны зенитками. Букин ранен. Сел в Уречье на вынужденную. Самолет цел.
Жучков молчит, потом со вздохом отвечает:
— Понял вас, двадцать седьмой.
И после долгой паузы добавляет:
— Идите скорей домой.
Наших на аэродроме нет, они на задании. Приземлившись, я иду в штаб докладывать о выполнении задания. Выслушав меня, Жучков говорит:
— Похоже, что Букин выбыл из строя надолго. Принимай, Злобин, звено.
— Есть принять звено!
Радиостанция начинает выдавать команды Лосева и переговоры комэсков. Там начинается бой. Судя по переговорам, немцы уже поменяли тактику. Идут группами, на разных высотах, между группами — истребители прикрытия. Через час полк возвращается. Сначала — четвертая эскадрилья, потом — первая, третья и наконец наша. У нас еще на одного стало меньше. Погиб Явкин из четвертого звена.
Волков, вернувшись из штаба, угрюмо выслушивает меня.
— Вот, значит, и так на войне бывает. От немцев отобьемся, а со своими дураками что делать? Не будешь же мстить им.
Часов в шесть вечера наша и первая эскадрильи, во главе с комиссаром, снова поднимаются на перехват. Я иду во главе звена. Сзади справа — Сергей, слева — Баранов.
В указанном квадрате противника нет. Из штаба поступает команда: патрулировать участок в течение часа. Мы барражируем на пяти тысячах, но бомбардировщиков не видно. Или ушли на запасную цель, или посты наблюдения наврали.