Бенц выключил мотор, но не успел выйти из машины, как на пороге дома показалась девушка, а следом за ней – два офицера. Один из них болгарин – смуглый, элегантный, в темно-синей гвардейской форме; другой – белобрысый немец, широколицый и курносый, важно выступавший в своем гусарском мундире. Бенц вспомнил, что виделся с гусаром раньше, когда тот месяца два назад приезжал в город как представитель германского командования в составе голландской миссии Красного Креста, доставившей подарки раненым. Поручик Андерсон! В городе, кроме Бенца, не было немецких офицеров, среди болгар он чувствовал себя одиноким и поэтому искренне обрадовался Андерсону. Он подошел к немцу и протянул ему руку. Андерсон пожал ее со сдержанной вежливостью, по Бенц не заметил его равнодушия, потому что все его внимание было поглощено девушкой.
За несколько секунд Бенц успел разглядеть ее, и ему сразу же бросилось в глаза ее поразительное сходство с болгарским офицером. Очевидно, они были брат и сестра. Второе, что привлекло его, – совершенная гармония ее облика. Только потом он увидел, насколько она красива и элегантна. На ней был серебристо-серый костюм английского покроя, шляпка того же цвета и темные кожаные перчатки. Цвет лица был чуть светлее, чем у брата, и в легких сумерках она показалась Бенцу необычайно красивой.
Андерсон представил Бенца своим друзьям – фрейлейн Петрашевой и ротмистру Петрашеву. Бенц, сохраняя серьезное выражение лица, слегка поклонился, фрейлейн Петрашева с холодной вежливостью протянула ему руку. Очевидно, она была не из тех болгарок, которые мгновенно воодушевляются при виде немецкого офицера. Даже в ее жесте проглядывала надменность, возможно, девушка пыталась скрыть настороженность при встрече с незнакомым мужчиной. Так или иначе – была ли она простодушна или надменна, – маленькую руку она протянула с прямотой воспитанного подростка, без жеманства, которое так вредит многим женщинам.
Покончив с церемонией знакомства, ротмистр, пробормотав извинение, пошел к шоферу. Андерсон с учтивой улыбкой произнес несколько лестных для Бенца слов об отличном впечатлении, которое тот произвел на двух голландских полковников, то есть не поскупился на принятые в подобных обстоятельствах банальности. Извинившись, но не так небрежно, как его спутник, он тоже отошел к машине. Бенц остался наедине с девушкой, неприятно задетый безразличием ее спутников. Она заговорила по-немецки, почти без акцента, и рассказала, что шины лопаются уже четвертый раз и что из-за частых остановок они потеряли много времени. Это весьма неприятно, ибо им надо не позже, чем через час, быть в X. Как он полагает, доберутся ли они 8а час до X? Нет? Какая досада!