Но правду молвил древний мудрец, сказав, что людям кажется, будто они управляют событиями, а в действительности события повелевают людьми. Воистину жизнь ежечасно подтверждает справедливость этих слов, хотя, быть может, не каждый пожелает согласиться с ними.
Когда Алексей Белянин со своей группой и героем дня Ярангом достиг городской окраины, первое, увиденное им, было расстроенное лицо вестового, мчавшегося навстречу. Через несколько минут они уже стояли перед своим командиром Степаном Николаевичем Таланцевым. Командир был чернее тучи.
Городок находился в руках партизан. Операция и здесь прошла так, что лучшего желать было нечего. Выяснилось, однако, что на рассвете, как раз когда отряд выступил к городу, всех заключенных увезли в неизвестном направлении. Тюрьма и гестаповский подвал были пусты. Освобождать и спасать было некого.
Опоздали! Эта мысль могла свести с ума.
Тут же, в разбитом, и испрострелянном здании бывшего гестапо, из которого еще не успели выветриться запах казенщины и пороховых газов, Степан Николаевич собрал военный совет.
Совещались стоя, никто не присел. На счету была каждая минута, секунда. Захватчики в соседнем районном центре могли хватиться и выслать помощь. Вряд ли миновал их ушей отдаленный гул взрыва. Да и перерезанная и молчавшая уже не менее часа телефонная связь не могла остаться незамеченной.
Нашелся житель, видевший, как увозили заключенных. Ему удалось подсмотреть, рискуя головой. По его словам выходило, что отправлялись машины с большой поспешностью, гитлеровцы были злые, подгоняли; однако вскоре грузовики вернулись обратно, и уже пустые.
Пустые? Это ударило, как громом.
Степан Николаевич поседел в это утро. Надя… единственная дочь… Что скажет жена, когда встретятся? Не уберег…
А может быть, угонят на запад, в Германию, или другое место, где оккупанты чувствуют себя в большей безопасности? Да нет, зачем обманывать себя… У ворот дома и во дворе уже толпится народ, родственники арестованных. Слышится плач, проклятия фашистским убийцам.
Но тут свидетель, уже пожилой и слегка глуховатый мужчина, дополнил показания, сказал, что грузовики прибыли совсем порожняком, даже без солдат охраны. Если бы арестованных расстреляли, конвоиры бы вернулись.
— Живы они! Честное партизанское, живы! — раздался внезапно голос.
Присутствующие, как по команде, повернулись в сторону говорившего. Все враз оживились.
— Что ты хочешь сказать, Денисыч? — спросил Таланцев, и у него в глазах мелькнула надежда.
— Распутица сейчас. А дороги наши — известно… Колесному транспорту не пройти. Застряли они, факт, всех высадили и дальше погнали пешком, а машины обратно вернули. Вот и весь сказ.