Наверное, он имел в виду товарищей по застолью.
Я так увлекся этим зрелищем, что перестал воспринимать его как реальность. Передо мной разворачивалось театральное действо, странные люди играли в чудную, условную жизнь и вряд ли думали сейчас, что кто-то со стороны подглядывает за ними.
«Ничего себе генофонд! – подумал я. – Что теперь говорить об остальных?»
Я совершенно забыл, что собирался устроить тайную встречу с профессором. Тут же включил камеру в его комнате. Он что-то печатал на компьютере, но, видно, почувствовав мой взгляд, поднял голову и пристально посмотрел на меня. Мне даже стало не по себе… Знают ли эти люди, что их жизнь контролируется зрачком видеокамеры?
Я выключил все экраны, вышел в коридор. Из столовой доносились возбужденные голоса, я не стал мешать цивилизованному отдыху, сразу направился в комнату профессора.
– Господин охранник? – хмуро спросил он.
Передо мной был совершенно изменившийся человек. Но, видно, на моем лице читалось столько открытости и простодушия, что он не выдержал, встал, мы заключили друг друга в объятия.
– Мне сказали, что вы погибли от холода, профессор! Как я счастлив, что вы живой!
– Какая чепуха, дружище, по сравнению с тем, что мы вновь рядом, правда, в разных ипостасях. Я вижу, ты сделал карьеру…
– Мне эта карьера поперек горла. Но как вы здесь оказались?
– Мы уже на «вы»? Или в качестве Карла Маркса я был для тебя ближе?
– Хорошо, тогда я буду называть тебя по имени-отчеству, Михаил Александрович. Никак не могу привыкнуть к твоему новому обличью…
Мы сели на койку, я огляделся. Глазок видеокамеры маскировался за накладной декоративной решеткой.
– Попал я сюда по объявлению в газете. Некая фирма «Орион», подозреваю, которая и не существует, приглашала к сотрудничеству ученых, политологов, психологов, экономистов, способных к эвристическому мышлению, выдвижению нестандартных идей. Полный пансион на загородной вилле, хорошие заработки. И я согласился, не зная, что попаду в тюрьму.
– Разве тут кого-то держат насильно? – осторожно спросил я, хотя давно понял, что порядки, царящие на даче, мягко говоря, очень странные.
– Мой друг, я не знаю, как тебя инструктировали, но всем нам сразу же объявили, что выход за территорию, ввиду секретности разработок – только по специальному разрешению. Нам говорят, что мы работаем на одно из засекреченных управлений ФСБ. Но это лапша, никто этому не верит.
– Я и сам долго не мог понять, что к чему. Вячеслав Викторович поручает мне все более деликатные вещи. И это меня тревожит. Потому что я уже слишком много знаю. А он не похож на добрячка. Он похож на ненасытившегося волка. Рассказывал мне о создании фонда поддержки российских ученых, чтоб за рубеж не уезжали… Что здесь за публика? – возбужденно спросил я.