Не сводя с них глаз, я поджала губы, решительно пожала плечами и закончила:
– Но, боюсь, детектив Кеннелли, ничего более определенного я сказать не могу.
Его напарник спросил:
– Обычно мистер Лок приезжал в Коннектикут один?
Искренне озадаченная, я нахмурилась.
– С тех пор, как он развелся со своей последней женой, Бетси Бетьюни, – ответила я, – думаю, да, он приезжал на ферму один. Если, конечно, не привозил с собой друга или коллегу или не приглашал гостей на выходные.
– Я хотел узнать, было ли в обычае мистера Лока приезжать на ферму тогда, когда там нет слуг? – уточнил детектив Майлз.
– Нет, не думаю, я бы этого не сказала. По правде говоря, я не знаю, какие привычки он приобрел за последнее время. Мы разошлись несколько лет тому назад, и я с ним редко виделась.
– Но вы ведь виделись с ним на прошлой неделе, миссис Трент, всего за несколько дней до его смерти, – заметил детектив Майлз.
– Это верно. Мы завтракали вместе, что, судя по всему, вам известно. Не сомневаюсь, эти сведения вы почерпнули из его блокнота.
Детектив Майлз кивнул.
– Да, в его блокноте мы нашли ваше имя и имена других людей, с которыми он собирался встретиться в тот день.
– Мы провели часа два за ленчем в «Ле Рефьюж» на 89-й улице, в нескольких кварталах от моего дома, – пояснила я, не дожидаясь их просьбы. Скрывать мне было нечего.
В голосе детектива Кеннелли послышалось оживление, когда он спросил:
– И как вы нашли мистера Лока? В каком настроение он был в тот день? Не казался фи он подавленным? Чем-нибудь обеспокоенным? Встревоженным, может быть? – детектив вопросительно поднял бровь.
Я отрицательно покачала головой:
– Ничего подобного. Говоря по правде, все было как раз наоборот. Он вел себя как настоящий Себастьян Лок, он был самим собой – спокойный, сдержанный, собранный. Таким я его всегда вспоминаю… – Я замолчала. Я почувствовала, что слезы душат меня. Себастьян умер. Этого не может быть! Я никак не могла осознать этот факт; трудно представить себе, что его нет в живых.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я откашлялась и медленно продолжала:
– Он всегда был таким. Всегда владел собой и ситуацией. И во время завтрака он держался как обычно.
Эти слова сорвались с моих губ, и тут же я поняла, что говорю неправду. Не совсем правду. В прошлый понедельник Себастьян вовсе не был самим собой. Присущая ему мрачность совершенно исчезла. Он казался прямо-таки счастливым, а это состояние ему было вовсе не свойственно. Но я не стала сообщать об этом детективам. Почему? Я совершенно уверена в том, что Себастьян умер от внезапного сердечного приступа. Он, как и я, не из тех людей, что кончают жизнь самоубийством. И на роль жертвы он также не годится. У него были враги в мире политики, по крайней мере я так полагаю, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них мог пойти на убийство. – Нет, детектив Кеннелли, Себастьян был самим собой, – повторила я не без твердости, – и по тому, как он вел себя, никак нельзя было сказать, что у него были какие-то неприятности, и он говорил о своих планах на этот год очень уверенно.