А вот Ариану пришло. Он тихо прокрался на балкончик и притаился в нем, глядя вниз через колонны перил. Все, что происходило в приемном зале, было перед ним как на ладони.
Костиньяк и принц Лаутар уже стояли посередине комнаты и молчали. Они оба смотрели на большущую в два человеческих роста картину, на которой была изображена красивая черноволосая женщина в черном платье. Ариан догадался, что это был портрет черной королевы.
– Когда? – спросил Костиньяк Лаутара.
– Сейчас, – ответил мальчик. Он был сосредоточен, и руки держал перед собой ладонями вверх.
В зале стало темно, а в руках принца вдруг засветился зеленоватый огонь. Этот огонь стал расплываться по всей комнате и вскоре затопил ее полностью. Портрет на стене вдруг ожил, и черноволосая красавица сошла с него на пол и подошла к маркизу.
– Здравствуй, отец! – сказала она ему.
Маркиз обнял ее и привлек к себе.
Ариан почувствовал, как его уши зашевелились от любопытства. Так значит, вот почему маркиз имеет такую безграничную власть над Мортавией. Он отец королевы Анкусты! Ариан посмотрел на Лаутара и увидел, что принц ничего не видит и не слышит из того, что происходит. Он стоял в оцепенении, словно статуя, и хотя глаза его были открыты, видно было, что он без сознания.
– Колдовство, черная магия! – прошептал Ариан. Он поспешил достать свой талисман, зуб лесного дракона, поцеловал его и сжал в, ставшей горячей, руке, моля добрых лесных духов заступиться за него в случае необходимости. И хотя оруженосец рыцаря Кристиана был напуган, он ни слова не пропустил из того, что услышал.
– Как поживает мое любимое дитя? – спросил Костиньяк королеву.
– У меня все спокойно. А вот тебе, отец, грозит опасность.
– Опасность?
– Да, я видела плохой сон. Мне приснилось, что ты сам принял участие в турнире и погиб в бою.
Маркиз побледнел.
– Твой сон дурной, дочь моя, со мной ничего не случится.
– Зачем тебе нужен этот турнир? Неужели нет других развлечений?
– Конечно нет. Мы живем здесь уже триста лет, и в этой стране уже не осталось противников достойных меня. Этот турнир моя последняя радость. К тому же это лучшее средство уничтожать тех, кто может представлять для нас тобой какую-либо угрозу. Они сами идут на смерть, как бабочки на пламя свечи. Ведь знают, что погибнут, а идут. Ах, это людское упрямство. Сколько душ я сгубил, а они все летят и летят на мой огонек.
– И все-таки я боюсь за тебя.
– Что тебе за меня бояться, ведь я передал тебе все мое могущество.
– Зато сам остался незащищенным. Вдруг кто-нибудь догадается, что ты вовсе уже не великий колдун, а простой смертный?