— При мне будешь.
На мгновение в зрачках Генки мелькнуло что-то, похожее на восторг, и тотчас же захлебнулось, утонуло в потоке преданности, хлынувшем из широко распахнутых глаз.
Войдя хозяином в кабинет Свитальского, где до этого бывал только раза два или три, да и то не по собственной воле, Василий Иванович почти сразу же понял, что правильно повел себя: об этом свидетельствовали и шепоток за дверями, и полицаи, бесшумно мелькавшие за окном. А минут через пять после того, как он уселся за стол Свитальского, явился пан Золотарь. Он, льстиво улыбаясь, витиевато сказал, что давно предвидел только такой исход, что искренне рад служить под мудрым руководством пана Шапочника и убежден, что тот будет доволен им.
Наскоро обменялись любезностями, не веря ни своим, ни чужим словам, а потом Василий Иванович перешел к делу, стал расспрашивать о наличии полицейских в районе, о том, где они размещаются да как их рабочий день планируется.
На первые два вопроса Золотарь ответил обстоятельно, со знанием дела. Потом сказал, немного помешкав в нерешительности:
— Что касается планирования дня… Тут уж как придется… А почему — думаю, сами и уже к завтрашнему утру поймете.
— Что ж, подожду до утра, — милостиво согласился Василий Иванович. — А как обстоит дело с сетью осведомителей? Или как она тут у вас называется? Как велика и плотна она?
— Имеется и такая, — склонил лобастую голову Золотарь. — Полицейские, в деревнях обитающие, и старосты.
— Я имею в виду тайную сеть, — холодно уточнил Василий Иванович.
— И эта есть, — согласился Золотарь, помялся и нехотя добавил: — Она исключительно в моем полном ведении.
— Намекаете, что это не моего ума дело? — нахмурился Василий Иванович.
Золотарь неопределенно повел плечами.
И тогда Василий Иванович многозначительно заявил:
— А я было поверил тому, что вы рады служить со мной.
— Позвольте, пан Шапочник…
— Не позволю! Покорнейше прошу, пан Золотарь, запомнить: двум медведям в одной берлоге всегда тесно. Кроме того, каким же я начальником буду, если разрешу своему помощнику иметь от меня тайны? Не личные, а служебные?
— Воля ваша… Я хотел исключительно для вашего облегчения, — заявил, отступая, Золотарь.
Василий Иванович промолчал. Тогда Золотарь встал, молча поклонился и вышел из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь. А еще через несколько минут перед Василием Ивановичем уже лежали требуемые сведения. Долго изучал их Василий Иванович. И не потому, что список перевертышей был очень велик (на весь район наскреблось только двадцать восемь), хотел раз и навсегда запомнить не только фамилии, имена и клички, но и адреса и приметы тех подонков, которые, тайно помогая фашистам, все же надеялись остаться чистыми в глазах односельчан на тот случай, если Советская власть вернется.