— Я не еду их встречать, я должна привести себя в порядок, — сказала Юджиния.
— Это хорошая идея, — сказала Дайана и впервые выдавила улыбку.
По лицу Юджинии можно было точно сказать, как она провела ночь.
— Езжай один, — с улыбкой сказала она.
Он бы согласился поехать уполовиненный, чтобы только не слышать и не видеть того, что случится.
Первый раз он выехал из дома за час до назначенного времени, чтобы прийти в себя. И едва не зацепил кого-то, делая свою знаменитую змейку. Это уже был тревожный симптом.
Шины, как сверчок, беззвучно шурша, выехали на бетон аэродрома. Клуиз и мистер Нилл вышли загорелые и, казалось, рады были его видеть. Он становился частью домашнего обихода.
— Как Юджиния? — был первый вопрос, который задал мистер Нилл.
Александр чуть не поперхнулся и не задохнулся.
— Она в порядке?
— Да, она в порядке, — ответил он, подумав — что понимать под словом «порядок».
— Она два раза спала, когда я звонил. Она не больна?
— Она здорова. — Он попытался улыбнуться. Это была попытка висельника выбраться из уже наброшенной петли.
Они быстро доехали до дома.
— Хочешь остаться на ленч, Александр?
— Нет, нет, спасибо.
— Ты свободен сегодня. Завтра Юджиния едет в школу, а ты вернешься к десяти, Клуиз нужно сделать покупки.
Он кивнул вежливо.
— До свидания.
Слуги разгружали машину. Юджинии нигде не было. Мистер Нилл указал на них:
— Они поставят в гараж. Не надо ждать.
— До свидания, — сказал он и повернулся. Голос мистера Нилла остановил его:
— Александр, а ты в порядке?
— Да, со мной все хорошо.
— Воспринимай это легче.
— Я постараюсь, — ответил он. Насколько их пожелание и желание были взаимны.
Больше всего его поразило потом, когда он спросил у Дайаны, что делала Юджиния, она ответила: спала. Она сказала, что не выспалась предыдущей ночью. Юджиния была само естество. Но даже он не мог ожидать этого.
Вечером он не находил себе места и все время смотрел на часы. Он представлял себе, как она входит в кабинет отца, раскрывает свой милый рот и… его начинало трясти. Он мог представить и вообразить себе в жизни все, только не это.
Утром, как поднимающийся на Голгофу, шел он деревянными ногами по аллее к дому. Он не пошел в гараж, а постучался в парадное. Дрожали руки, кружилась голова, и колени у него совсем слабели. Господи, кем я стал, подумал он и вспомнил свои кавказские бои. Но он боялся не за себя, он боялся только за Юджинию. И молил всех богов, чтобы ее обошла даже тень несчастья, не представляя, что даже волос с ее головы может быть задет.
Дверь открыла Дайана. Мистер Нилл стоял в прихожей, полностью одетый, и смотрел на него. Он никогда не видел таких страшных глаз. Такого страшного сдерживания. На него смотрел удав, и он чувствовал себя не то что кроликом, а каким-то жалким зайчонкой. Ему казалось: еще секунда — и смокинговый мистер бросится на него, не сдержавшись. Но даже если бы он сбил его и начал топтать ногами, Александр не ответил бы ему, не пошевельнулся защититься: он был ее отец. Породивший ее, пускай не для него.