Глаза, казалось, испепелят его и сотрут в пепел. Вдруг рот джентльмена слегка перекосился, дернулся и закричал:
— Вон отсюда! Вон отсюда!
И от сдерживаемой ярости и бешенства тела, когда кричал один голос, было еще страшнее. И невыносимее.
Единственное, что Александр понял, — Юджиния все сказала.
Он повернулся и тихо вышел, закрыв за собой дверь.
Первый раз в жизни его выгоняли из дома. Он вспомнил прошлое. Но это было только первое оскорбление, в ряду многих. Следовавших.
На повороте он услышал шаги, его догонял домашний телохранитель. Он подумал, что ответит хотя бы телохранителю, потом подумал, что мистер Нилл этого делать не будет: он уважает закон. Догнав, телохранитель остановился.
Он оглядел его с ног до головы и сказал:
— Ты — счастливый, дьявол, что мистер Нилл не разрешил трогать тебя пальцем.
Александр посмотрел на него и ничего не ответил.
— Это твой чек, и чтобы тебя больше никогда здесь не видели. Ты понял?!
Он повернулся и, расталкивая крутыми плечами воздух, пошел прочь.
Дыхание перевелось само собой, и ноги пошли дальше. Александр завел машину и тронулся. В воротах он обернулся. Дом стоял безмолвный, как немой, — что-то там происходило.
Он приехал домой медленно. Теперь у него не было работы, теперь у него не было Юджинии, теперь у него не было ничего. У него было много пустоты.
Жалел ли он? Нет, конечно, уже за один месяц любви, что она подарила ему, стоило потерять все. Но не ее.
На следующее утро раздался звонок. Юджиния звонила из школы:
— Милый, я не могла позвонить вчера, я не выходила из дома. Как ты?
— Юджиния, ты живая?
— Конечно. — Она рассмеялась, и он сразу успокоился. — Меня никто не тронет. Меня слишком любят. Тебе ничего не сделали плохого?
— Нет, — ответил он, подумав, что по сравнению с мировой революцией его «плохое» — пустяки.
— У нас в доме трагедия. Мне жалко papa, ты даже себе не представляешь, что творится. Он не кричит, он никогда не кричит на меня. Он просто повторяет, что это ужас, ужас, ужас. В его горле стало сухо.
— Я не знаю, когда смогу увидеть тебя. Ты скучаешь по мне?
— Да.
— Я очень хочу тебя. Почему весь мир разделен на… — она остановилась, — так несправедливо устроен?
— Мы перестроим его, — пошутил он. Раздался смех. Он был рад, что она чувствует себя хорошо и в нормальном настроении.
— Я постараюсь увидеть тебя в ближайшие два дня. В эти дни все решится. Я все равно добьюсь своего.
У него стало пусто внутри.
— Никогда не надо отступать.
— Ты уверена?
— Такой я выросла, так учила меня моя мама. Он не понял, почему в прошедшем времени, но не стал спрашивать.