Кошенов поднялся, сделал несколько разминочных движений руками.
— Да! Забыл сказать, Клеопатра Алексеевна! — снова уселся на стул. — У меня новость припасена! Не слышали?
— Порадуешь, или огорчишь? — громко спросила Мурка, чтобы полуоглохший Кошенов услышал.
— Как сказать! Знакомец наш, Ромейко, где бы вы думали?
— Ну, где, где… На Гавайских островах, что ли? Или на Эйфелевой башне?
— Если бы! По депутатским делам я заходил в управление КНБ, там и встретились! Уже майор, перевелся с повышением! Начнет дела ворошить, пересматривать. Не к добру это, не к добру.
— Ну, хватит! — резко остановила Мурка. — К добру, не к добру! Как бабка на завалинке! Не таких обламывали. О чем-нибудь говорили?
— А как же! О наркотиках беседовали, я как председатель депутатской комиссии приглашался. Делились информацией.
— Это он приглашал?
— Что?
— Кто приглашал, говорю, он? — крикнула Мурка, качая головой.
— А-а! Нет, он к беседе присоединился позже. Нас трое депутатов было.
— Ну, что ж. Мы помогли ему уйти со старого места, может, сковырнем и отсюда. Со временем, не сразу. И если, конечно, мешать нам будет.
Мурка взяла сигарету, прикурила из рук Грека, щелкнула по клавише магнитофона, оттуда мужским хором полилось грузинское «Сулико».
«Вот черт! Кошенов, конечно, прав, не хватало осложнений с Ромейко! Такие майоры двух генералов стоят! А он, естественно, не простит обиду „Серым волкам“. Ляжет костьми, но своего добьется, гнида! Откуда берутся такие паскудники? Твою мать, художник!»
Грек тоже хотел закурить, но передумал, потушил зажигалку, достал маленький стеклянный пузырек, отсыпал зеленого вещества и закинул в рот, оттопыривая нижнюю губу.
— Давно на насвай перешел? — спросил Атамбай, наблюдая за действиями Грека.
— Три дня. Юлька заставляет курить бросить, вот и придумываю всякую херню. Потом жую жвачку. Не знал раньше, что насвай такая гадость. Это ж надо — куриный помет с известкой! Тьфу! — потом добавил мечтательно: — Да-а… Жалко, что тогда, на складе, его не пристрелили. Мазилы! А было бы шито-крыто! Его не хватились бы искать, из ментовской ведь турнули! В опале!
— А может, это и не он был. — Атамбай, кряхтя, нагнулся подтягивать спадавший носок.
— Он! Кто же еще!
Возле ворот охрана объяснялась с неизвестными людьми. Им предлагали покинуть территорию, но они показывали в сторону сидящих, что-то галдели и убираться не желали. Наконец один охранник подбежал к Мурке по бетонной дорожке и расставив ноги, спросил:
— Там жители, местные. Говорят, из этого поселка.
Мурка нахмурилась.
— Что им надо?