Доселе в зале был один центр – Антуанетта, теперь их стало два, и между этими двумя центрами с неслышным шелестом развернулись и выстроились во фрунт силовые линии.
– Кирилл, представь меня, – сказала Антуанетта.
– Джамалудин Кемиров, – сказал Кирилл. – Антуанетта, моя…
– Твоя бывшая содержанка, – грубо сказал Джамалудин.
Он резко повернулся и протянул руку англичанину, а вслед за ним – белокурому Дику, видимо приняв его за сына или помощника главы Navalis.
Девушки, как несомые ветром споры, с неслышным шуршанием стали отдаляться от сэра Мартина и обступать двух волков – белокурого и черноволосого.
* * *
Джамалудин стоял посереди зала, и в ноздри ему бил сладковатый запах женских духов и дорогой французской кухни. Барабан на сцене бухал, как стопятидесятидвухмиллиметровка, и женщины, дробящиеся в зеркалах, были скорее раздеты, чем одеты. Джамалудин не позволил бы своим женам ходить в таком виде даже в спальне.
Бывшая содержанка Кирилла подошла к столу вслед за Джамалудином, она была накрашена, как черт, и груди ее торчали из-под белой, распахнутой на груди рубашки. Джамалудин почувствовал возбуждение, в котором не было ничего пристойного. Рабу Аллаха, у которого три жены, не пристало чувствовать этого при виде полуобнаженной самки.
– Берегитесь, Джамалудин Ахмедович, – сказал кто-то за его спиной, – Антуанетта Ивановна любит исключительно миллионеров.
Антуанетта повернула увитую черными локонами головку.
– Ну разумеется, – сказала она, – есть определенный уровень, ниже которого я не могу опуститься. Вы, кстати, Миша, больше этому уровню не соответствуете.
Джамалудин отодвинул стул, чтобы сесть. В ту же секунду ладонь Антуанетты тоже легла на спинку стула, руки их на мгновение соприкоснулись, и словно ток проскочил между обнаженной кожей.
– Ой, – сказала Антуанетта и отдернула руку.
Джамалудин в бешенстве дернул ртом. До ночного намаза оставалось пять минут, и эта сука испортила ему омовение.
Джамалудин встал и ушел в туалет, а когда он вернулся, Хаген тихонько отозвал одного из официантов и сказал:
– Послушай, нам нужна отдельная комната.
Хаген имел в виду, что им нужно сделать намаз, но официант, видимо, как-то не так понял слова Хагена, потому что когда горцы встали и пошли вслед за ним, он привел их в овальный зальчик с зеркальным полом и шестом посередине. Около шеста стояла девица в прозрачной юбке. Джамалудин вытаращил глаза, а Хаген взял официанта за шкирку и сказал:
– Ты что, дурак? Нам нужно место для намаза.
Официант посерел от ужаса и побежал распорядиться. Новый зал, куда их привели, был самый обычный, с пушистым бордовым ковром на полу и спешно сдвинутым в сторону столом, и Джамалудин встал на намаз, а Хаген стал вслед за ним.