Магерраму все больше нравился Мирзали. Нравилось, как он ловко подклеивает к весам густо намыленный, старый, еще царских времен, пятак, как говорит с покупателями, не выпуская изо рта сигарету, как быстро, жестом фокусника сворачивает кульки из толстенной бумаги… И Магеррам старался, очень старался, чтоб угодить своему наставнику. Он научился заваривать для него чай, беспрекословно бегал к нему домой с поручениями. Не подозревая, что лиса Мирзали проверяет его он честно возвращал «случайно» оброненные завмагом деньги. Да и Мирзали все больше привыкал к пареньку, его беспрекословному повиновению, готовности услужить. Теперь он все чаще добавлял к ежедневной пятерке еще рубль или два. «Заслужил получай», — говорил Мирзали, обнажая в улыбке мелкие, острые зубы.
Рустам-киши был счастлив. Теперь он не тревожился за судьбу сына, с удивлением подмечал, как окреп, раздался в плечах Магеррам, — горб, из-за которого столько слез пролила Зибейда над сыном, стал меньше заметен. Да и в доме сытнее стало.
Единственно, перед чем терялся Магеррам, — ревизии. На то были свои причины.
Больше всего за Мирзали обидно было. Умный, самостоятельный человек, настоящий мужчина — а стоило появиться ревизорам, Мирзали на глазах превращался в затравленного зайца — суетился, мельтешил, в глаза ревизорам заглядывал. Даже ростом меньше делался. Так же на глазах уменьшались деньги, выручка, сложенная в выдвижном ящике. Переводились пятерки (а теперь случалось — и червонцы!), что перепадали Магерраму в конце дня. А уж работы прибавлялось! Приходилось с места на место перетаскивать мешки, ящики, перекладывать сотни кусков мыла. Домой Магеррам возвращался еле живой.
Так прошел почти год; многому научился Магеррам за это время. Случалось, приболев, Мирзали оставлял Магеррама одного в своем магазинчике, и парень справлялся не хуже заведующего. Мирзали все чаще останавливал задумчивый взгляд на своем старательном помощнике. И когда экспедитору, развозившему с базы товар, понадобился подсобный рабочий, Мирзали пристроил Магеррама. На базе заметили сильного, расторопного парня, оценили, что умеет и язык за зубами держать. Короче, меньше чем через полгода Магеррам к радости родных уже работал экспедитором. Должность неброская, но в торговой системе весьма почитаемая.
Теперь он жил в райцентре, в родном селе бывал наездами, для Рустама-киши и Зибейды каждый приезд сына был праздником. Не забывал Магеррам и Мирзали. Многие покупатели стали предпочитать маленькую, тесную лавочку лисы Мирзали новому, просторному магазину Абдулрагима, — здесь все чаще стали появляться дефицитные продукты; жена Мирзали даже украсила полки вырезанными из бумаги кружевами и повесила на стену портрет любимого артиста.