— В чём дело? Выкладывай. — Петраков посмотрел на Рублёва с любопытством. — Что случилось?
— Почти невероятная история. Видите ли… — Сергей Николаевич с трудом подбирал слова. — Я познакомился с девушкой… И, как бы вам это сказать… В общем, у меня в отношении её серьёзные намерения…
— И прекрасно! Красивая? — Петраков был явно польщён откровенностью Сергея.
— Сами понимаете, для меня лучше нет…
— Ну что ж, очень рад! В свидетели возьмёшь?
— С удовольствием. Но тут, понимаете, такое дело… Она дочь Смелякова. Я узнал об этом совершенно случайно…
— Ого! — воскликнул полковник. — Как же это получилось?
Рублёву пришлось рассказать всё от начала до конца. Петраков слушал его внимательно, постукивая кончиком карандаша по столу…
— Да, ситуация! — вырвалось у него.
— Понимаете, Анатолий Васильевич, помимо моей воли к служебному делу примешалось личное. Может быть, вы отстраните меня от операции?
— Ну, что за разговор? Кому это нужно! Продолжайте. Конечно, желательно, чтобы эта девушка не знала, что вы занимаетесь фирмой её отца… Она может проговориться дома, а это — нежелательно. Мы не имеем права беспокоить самого Смелякова.
— Мне трудно ей говорить неправду.
— И не говорите.
— У меня случайно вырвалось, что я знаю её мужа. Вернее, она догадалась.
— Ах да!.. Она что, разводится?
— Этот вопрос решённый. Иначе я бы не был с ней знаком.
— Но, надеюсь, не из-за тебя?
— Нет. Они не ладили давно и уже, по существу, давно чужие.
— Я её понимаю… Насколько я знаю Кухонцева, иметь такого мужа — счастье небольшое. А как дети? Дети у них есть?
Рублёв ждал этого вопроса. Он представлял, как трудно было бы Петракову с его цельностью и бескомпромиссностью представить себе, что его сотрудник замешан в чём-то предосудительном.
— Нет, — ответил Рублёв.
— Тогда ещё полбеды. Но она-то серьёзный человек?
— Уверен, что да.
— Смотри, Серёжа… — Петраков впервые назвал его по имени, — не промахнись… В общем, желаю счастья. А что касается её… Как, кстати, её зовут?
— Катя.
— Так вот… сделай так, чтобы Катя пока ни о чём не догадывалась.
— Я решил с ней временно не встречаться.
— Ни в коем случае. Ты должен вести себя так, словно ничего не случилось.
— Хорошо, попробую…
Вадим не сомневался, что ему удастся вернуть права. И тут он больше всего рассчитывал на тёщу. Он знал, что она была женщиной мягкой и неравнодушной к вниманию. Поэтому в последние дни Вадим стал особенно внимателен к ней. Несколько раз он даже приносил цветы, хотя прежде дарил их тёще только ко дню её рождения и то не всегда. Наконец решив, что почва для разговора достаточно подготовлена, он рассказал ей о разговоре в милиции. Она обещала помочь. Но, узнав от Надежды Ивановны о категорическом отказе «папы Ромы», как фамильярно он звал тестя за глаза, Вадим понял, что ему придётся капитулировать. Правда, неприятно, что он подводил этого Павла. Но что поделаешь! В конце концов он не виноват, что им заинтересовалась милиция. Пусть выкручивается сам.