— Догадываюсь, что вы правы, — сказала она, — я слышала то изменение в моем голосе, когда рассказывала вам, как выглядит Вулрич. Как раз то, что вы и сказали — монотонность. Он не существует. А когда я пытаюсь вспомнить о нем что-нибудь еще, у меня ничего не получается. Ничего больше вообще. Ни цвета, ни деталей. Он кажется плоским, как фотография или рисунок. И еще... я действительно получила эти три письма от него.
На это Алекс ответил:
— А вот это другое, что меня беспокоит. Вы говорили, что после аварии Вулрич приходил навещать вас почти каждый день.
— Да, так.
— Так зачем же вообще ему понадобилось писать вам?
— Ну, конечно, он должен был быть аккуратным, чтобы не... — Джоанна нахмурилась. — Будь я проклята. Я не знаю. Я не думала об этом.
Алекс потряс тонкой пачкой писем, как будто надеясь, что тайна выпадет из нее.
— В этих трех письмах нет ничего такого, что вызвало бы необходимость написать вам. Он мог бы уладить все эти дела лично. Ему даже не надо было посылать по почте расчетный чек. — Алекс бросил письма на столик. — Единственной причиной для их отправления вам было то, что таким образом вы получали еще одно поверхностное подтверждение вашему рассказу о Вулриче.
На это Джоанна сказала:
— Если мистер Вулрич никогда не существовал... и если Роберт и Элизабет Ранд никогда не существовали тоже... тогда кто же прислал мне эти девяносто тысяч долларов?
— Вероятно, они пришли от людей, которые похитили вас, когда вы были Лизой.
Джоанна не могла поверить в то, что он сказал.
— Объяснитесь!
— Возможно, по каким-то причинам они хотели, чтобы вы хорошо устроились на новом месте в вашей новой личине.
— Но это безумие! — вскрикнула Джоанна. — Вы все поставили с ног на голову. Похитителям следует получать деньги, а не отдавать их.
— Это были необыкновенные похитители, — сказал Алекс, — они никогда не посылали сенатору требование о выкупе. Их мотивы были уникальными.
— Так кто же они?
— У меня есть кое-какие соображения, но пока мне не хотелось бы говорить о них.
— Почему нет?
Алекс пожал плечами.
— Мне так удобнее работать. Когда у меня возникают подозрения, я предпочитаю дать им подойти, прежде чем вынести их на еще чье-либо рассмотрение. Я держу эти соображения при себе, пока не найду все дыры и не заштопаю их. Затем я без риска выдаю, насколько это возможно, жизнеспособную теорию. — Алекс широко улыбнулся. — Кроме того, если я не могу заштопать все дыры в теории, я не собираюсь вообще говорить о ней с кем-либо. Я не позволю делать из себя дурака.
— Ну, отлично, — сказала Джоанна. — Но какую роль вы отводите мне на время, пока вы играете в Шерлока Холмса?