А вот и снова они! Тяжелая дверь заскрежетала. Может быть, конец наступит прямо сейчас?
Грубые руки подняли Жакоба на ноги. Двое охранников поволокли его по коридору. Снова в комнату для допросов! Мысленно Жакоб стал рисовать схему человеческого тела: скелет с латинским названием каждой кости и каждого сустава, устройство нервной системы, сочленение вен и артерий, устройство головного мозга. Напряжение памяти позволяло ему оторваться от реальности – этой тактикой он пользовался во время пыток.
Но сегодня охранники проволокли его мимо двери пыточной. Жакоб поднял голову и посмотрел на сводчатый потолок с голыми деревянными балками. Да, наверное, день настал. Сердце заколотилось чаще. Он представил тусклый свет раннего утра, выстроившуюся шеренгу солдат. Теперь можно и расслабиться – вспомнить объятия Сильви, прикосновение ее прохладного тела. Жакоб представил Лео – уже не младенцем, а мальчиком, школьником с портфелем в руке. Мысленно он попрощался с Матильдой, с Фиалкой, пожелал им счастья и долгих лет жизни.
Вот они уже снаружи. Темная ночь. Жакоб с трудом вдохнул холодный воздух. Из тьмы донесся лай грубых немецких голосов, век бы их не слышать.
Жакоба подхватили, запихнули в закрытый кузов. Автомобиль тронулся с места.
Значит, еще не конец. Жакоб с трудом распрямился на деревянной скамейке. Бессмысленная, глупая надежда проснулась в его душе. Он предпочел снова сосредоточиться на устройстве нервной системы.
Какое-то время спустя машина остановилась. Охранник, сидевший рядом, выволок Жакоба наружу и втолкнул в легковой автомобиль.
– Всего хорошего, месье. Желаю удачи, – внезапно сказал немец по-французски и с улыбкой отдал честь.
Жакоб уставился на него, ничего не понимая. Прежде чем он опомнился, машина тронулась с места и быстро набрала скорость.
Когда глаза Жакоба привыкли к темноте, он увидел, что на переднем сиденье сидят две женщины в головных уборах монахинь. Из-под клобука той, что вела автомобиль, выбивалась прядь до боли знакомых золотистых волос. В горле Жакоба заклокотал смех.
– Сильви, – вскрикнул Жакоб. – Сильви.
В конце августа 1945 года – того самого исторического года, когда на земле наконец вновь наступил мир – на платформе парижского Восточного вокзала происходила любопытная сцена.
В ней участвовали три женщины, один мужчина, двое детей. Мужчина нес два чемодана; он шагал впереди, имея вид мрачный и решительный. Лицо под мягкой коричневой шляпой было угрюмым. За мужчиной едва поспевала веселая, смеющаяся женщина, чьи светлые волосы рассыпались по меховому воротнику пальто. За ней вприпрыжку неслись двое детей – темноволосая кудрявая девочка лет десяти и худенький мальчик чуть помладше, державший ее за руку. Еще две женщины шествовали на некотором отдалении. Одна шагала величественной, размеренной походкой; другая шла неуверенно, опустив голову, словно не очень хорошо представляла себе, куда и зачем движется.