— Почему? — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривая. — Марш-бросок Гарроуэя…
— О да, конечно. Узнаю свою кровь. Проклятье…
— Но ты видишь, как все складывается. Поэтому я не хочу покидать тебя. Папа может… с ним будет трудно жить.
Она кивнула.
— Думаешь, я не знаю? Но… он хочет как лучше. Просто… последнее время он постоянно в напряжении, и поэтому…
— Черт подери, мам! Давай ты не будешь за него извиняться. Он напивается, а потом сам не понимает, что творит. И от киберконтроля, похоже, толку немного.
— Карлос вывел его из строя.
— Что?!
Она кивнула.
— Примерно полгода назад. Он заставил меня это сделать, когда мы подрались. Сказал, что из-за контролирующих имплантантов он чувствует себя так, словно его подменили.
— А его доктор-ИскИн знает?
— Понятия не имею. Это личное дело Карлоса, меня это не касается.
— Ничего себе «не касается»! Он тебя избивает! Он превращает твою жизнь в ад!
— Он только… физически — только пару раз…
— «Пару раз» — это чертовски много! — он помотал головой. — Может, мне вообще не стоит…
— Нет, Джонни. Нет. Первый раз ты поступаешь правильно. Ты должен уехать. Может быть, если ты уедешь, меня здесь тоже ничего не будет держать.
— Меня это очень беспокоит, мам.
— Не тревожься. Я могу за себя постоять.
— Я интересовался этим вопросом, мама. Я немножко покопался в данных психологической лаборатории в Эрмосильо. Папа — личность, патологически склонная к насилию. Если мы останемся здесь — если ты останешься здесь — он будет постоянно над тобой издеваться. Или даже хуже. Ты должна уехать отсюда.
— Все не так плохо, Джонни. В самом деле. Ведь он только иногда перестает себя контролировать.
— Бред собачий.
— Что?
— Я сказал «бред собачий». Смотри… последний раз, когда он тебя ударил… если бы тогда в комнате был полицейский, или даже робот-охранник, который мог видеть, что произошло — как думаешь, папа посмел бы тебя тронуть?
— Это не…
— Он хоть раз тебя тронул, когда кто-то был поблизости?
С минуту в ней происходила мучительная борьба.
— М-м-м… нет.
— Получается, он прекрасно себя контролирует. Неужели непонятно? Он бьет тебя — потому что может. Потому что знает, что никто не призовет его к ответу. Так он утверждает свою власть. И дело не только в побоях. Ты ведь знаешь, что словами можно ударить куда сильнее, чем кулаком? В файлах, которые я просматривал, это называется «эмоциональное насилие». А то, что он завел привычку шпионить за нами, его попытки залезть в наши личные киберфайлы…
Джон покачал головой. Его охватило отчаяние.
— Вот почему я готов уехать прямо сейчас. Я больше не могу здесь оставаться. Если я сейчас не уеду…