Даже слепой Хёд, которому наскучило греться на солнце, попросил, коснувшись плеча первого, кто подвернулся:
– Ну, дайте мне место в кругу! Бальдр видит, я действую на слух. Посмотрим, кто из нас изощренней, – и зашарил рукой по протянутой Локи омеле.
– Давай, старина! – поддразнил старика Баярд.
Омела взлетела в воздух. Просвистела над головами присевших от ужаса асов и в следующий миг пробила горло юного бога.
– Бальдр! – ослепла от горя Фригг, слетая со ступеней.
Юношу обступили. Засовещались. Кликнули колдунов и лекарей. Но воины видели – рана смертельна, и жизнь вместе с кровью медленно вытекает из обмякшего тела.
Сказать Одину никто не рискнул. Фригг, как потерянная, ходила, заглядывая в лица молодых воинов. Остановившийся взгляд оживал при виде каштановых локонов или знакомого овала.
– Бальдр?! – кидалась Фригг, и тут же потерянно отступала.
Тело юноши, готовое к сожжению, третий день лежало на высоком помосте из бревен, обложенных вязанками валежника, – Фригг хоронить не позволяла, тигрицей бродя кругами.
– Уйдите! Вы разбудите его!
И растерявшиеся воины стояли вдали молчаливой толпой. Один ни жестом, ни словом не показал, сколь печальна потеря. Лишь в ночь поседел клок волос да седые пряди проступили в бороде.
Бальдр был – и больше мальчика нет? Разум отказывался мириться с очевидным.
Хёд прятался, переживая вину в одиночестве, но его никто не судил: как можно избежать случайности, если она предопределена? Лишь родители Бальдра с законами бытия согласиться не могли.
– Быть беде! – шептались асы, переглядываясь. Немало несчастий уже обрушили божественные родители Бальдра, ослепшие в своем горе. Поворот руки Фригг – и на месте цветущей долины из земли прорастала бурлящая лава, на многие расстояния покрывая землю мертвой горящей пленкой.
Нахмурился Один – потоки воды и зоркие молнии без промаха разили селения во всех подвластных асу мирах.
– Я пойду в Хель, – отважился вступиться за бесконечные жертвы горя родителей бог Хермод.
Впервые за много дней Фригг посмотрела осмысленно. Впилась взглядом в говорившего. Расталкивая асов, бросилась к Хермоду, покрывая поцелуями его пыльные сапоги:
– Спаси! Спаси моего сына – ты получишь весь Асгард! – в исступлении Фригг себя не помнила.
Хермод осторожно высвободился из цепких рук несчастной богини.
– Фригг, надейся! Я верю, что такое горе, как твое, тронет сердце ведьмы Хель, похищающей мертвых у живых!
И тотчас отправился в путь. А Фригг по-прежнему не отходила от погребального костра, на котором покоилось тело ее сына. Но теперь тихая вера и умиротворенность преобразили лицо богини, которая обрела надежду.