Может быть, мисс Накамото правильно поступила, обнародовав фамилии участников.
У Роберта и Эдсона вскоре тоже появились друзья по переписке. По идее это должно было сблизить нас, но почему-то не сблизило. Нет, мы остались друзьями — и продолжали дружить все школьные годы до самого выпуска, — но я никогда больше не откровенничал с ними так, как раньше. Все мы делали вид, что участвуем в программе не по доброй воле, а по необходимости. Я не сказал им, что переписка стала одним из важнейших событий моей жизни, что я постоянно о ней думаю, что радостное предвкушение субботней почты поддерживает меня в нескончаемые школьные дни. К этой грани своей жизни я их не допускал. И насколько я знаю, они тоже лгали мне, преуменьшая собственный интерес, что, во всяком случае, по моему представлению, и отдалило нас друг от друга.
Пол был единственным, кому я рассказал все. Наверное, он был мне ближе, потому что мы знали друг друга дольше, потому что играли вместе еще до того, как пошли в школу, и жил он на моей улице. Мы виделись чаще, чем со школьными друзьями, и знали семьи друг друга… и семейные тайны. Видимо, Пол казался мне не таким грубым, как обычные мальчишки, потому что учился в католической школе, и я рассчитывал, что он лучше других моих друзей поймет притягательную силу друга по переписке.
Он понял.
— Жаль, что моя школа не участвует в этой программе, — угрюмо сказал он. — Наверное, монахини думают, что мы будем писать разные сексуальные глупости и все такое, вот и не хотят ввергать нас в искушение.
Пол вечно думал о сексе.
— Все-таки о чем ты ей пишешь? — поинтересовался он.
Я покраснел. Нет, не потому, что писал Киоко о сексе, а потому, что не писал.
— В основном я просто рассказываю ей, какой я крутой и популярный парень. Все девчонки меня добиваются, а все мальчишки хотят быть мной.
Пол вытаращил глаза:
— Правда?
— А еще я чемпион по серфингу.
— Вот это круто!
Я пожал плечами, стараясь не слишком уж выказывать распиравшую меня гордость:
— А как она узнает? Я могу накатать что угодно.
— И можешь быть кем угодно. — Эта мысль околдовала Пола. Околдовала и привела в восторг. — Ты можешь придумать для себя новую личность. Или использовать чью-то еще личность. — Он покачал головой. — Ну и ну!
Я никогда не думал об этом таким вот образом, и слова Пола навели меня на мысль, что, вероятно, он не так уж доволен собой, как кажется. А ведь у него была хорошая жизнь и дружная семья, не то что у меня. Однако нет предела совершенству, и мне пришло в голову, что даже с родителями, будто выпрыгнувшими из телесериала «Семейка Брэйди», и хорошей частной школой ему, может, хочется быть хотя бы чуточку сильнее и чуточку обычнее.