А Пепел в две минуты собрался и, презирая лифт, поспешил вниз. Выбивая подошвами мотив:
Бегут деньки,
Бегут неведомо куда.
Зовут меня
Туда, где в дымке зеленеют города.
А я ушаночку поглубже натяну…
Погода радовала. Морозная лагерная пыль, которая его шершавила десять лет, осталась где то далеко-далеко. А солнечный субботний день — вот он, здесь, за дверью. И в этот день вступал крепкий парень, на вид лет тридцати пяти, причем, заметьте, не наркоша, не туберкулезник, а очень даже и очень… Мышца самодовольно поигрывала под футболкой, рот растягивала мальчишеская улыбка — Пепел радовался жизни.
Спустился по лестнице, перепрыгивая через ступени. И широким жестом распахнул дверь парадной. И еле успел ее придержать, что бы не сбить с ног соплюшку, которая пыталась наклеить на внешнюю сторону двери объявление. Отшатнувшись, кроха испуганно прижала к груди бумажку, и та затрепетала на ветру бахромой отрывных телефонов.
— Извини, лапуня. — Пепел искренне запереживал за детский испуг. — Давай малявочку приклею, а то с твоим ростом только кошке прочитать удастся.
Девочка молча протянула объявление. Пепел прихлопнул его к двери, некоторое время подержал, чтоб клей прихватился, и, отняв руку, прочитал старательные детские каракули: «Улетел умный старый ворон. Меня любит, других нет. Помогите. Награда с гарантией».
— Так вот чей пернатый умник раньше срока хороших людей будит? — Пепел неумело погрозил пальцем. — Как же ты его упустила?
— А он и не спрашивает, если ему надо, — серьезно сказала девочка, — Он просто чует.
— Чего это он чует? — удивился Пепел.
— Беду чужую!
Звонкий детский голосок так саданул по ушам, что Пепел вздрогнул. И посмотрел на стрекозу уже другим взглядом. Своим цыганским взглядом, как учила старая Рада.
Сандалики дешевенькие. Джинсики потрепанные, слишком просторные, похоже — от старшей сестры. Пыль на джинсиках серая, дворовая, здешняя. На цыплячьей шейке фенечка из бисера — лишнее свидетельство, что есть у соплюшки старшая сестричка, какая-нибудь хиппушка лет четырнадцати. На руках чернильные пятна, ну, понятно, телегу про ворона чернилами выводила. Хотя вроде как дети давно предпочитают фломастеры, а не перьевые ручки. У носа царапина, а в глазах великая серьезность.
Такими серьезными бывают дети, когда повторяют слова взрослых, не шибко понимая смысл. Значит, зря Пепел дернулся. Но второй уже раз за сегодня форс был похерен. И опять из-за «Что ж ты вьешься над моею головой».
— Так что знайте, — добавила кроха вслед Сергею, — награда с гарантией.
Пепел растерянно кивнул и излишне быстрым шагом пошел к своему жигуленку. Точнее, не совсем своему, ну да все равно спасибо… Главное, ксивы в порядке.