Страшная кара человеку — утоленное любопытство.
К Горжецкому (в моем списке номер шесть) идти было рядом, он работал на первом этаже. Человек с такой пышной актерской фамилией оказался тщедушным мужичком неопределенного возраста. Весь вид птичий, несолидный, даром что давильщик. В комнате-мастерской, где он работал, было шумно, накурено и пахло газом. Шурочка из дверей показала мне пальчиком на Горжецкого и тут же отступила в коридор.
Увидев, что к нему приближается незнакомый человек, Горжецкий выскочил из-за стола с явным намерением скрыться.
— Як вам, к вам, Эдуард Венедиктович, — окликнул я приветливо.
Он беспомощно оглянулся на своих товарищей, один из которых, багроволикий медведь в кожаном фартуке, неожиданно захохотал и ткнул его кулаком под ребра.
Я никак не мог уразуметь, в чем дело?
— Ну чего? — сказал Горжецкий капризно. — Чего надо-то, говорите.
— Я по делу, Эдуард Венедиктович!
Медведь в фартуке, заухав — у-ах, у-ах! — вторично ткнул его под ребра. И остальные, кто был в комнате, стали похохатывать. Неужели Капитанов подготовил мне такую встречу?
— А нету у меня делов с вами, — заявил Горжецкий. — Никаких делов не может быть вообще.
— Маленькое дельце! — я пальцами изобразил, какое маленькое дельце.
— У-ах! У-ах! — ухал кожаный фартук, начиная приседать. — Влип Эдик. Прижучили!
Горжецкий, полоснув меня ненавидящим взглядом, под громкий хохот комнаты, поскакал к двери. Я — за ним. Шурочка изучала стенную газету «Глобус мира». Горжецкий резко повернулся ко мне, прошипел:
— Ты чего, чего? Не мог конца смены дождаться?
Приперло тебе, да? Приперло?!
— Приперло, — сказал я уныло. — Сроки поджимают.
— Т-сс! — он умоляюще прижал палец к губам и кивнул на Шурочку.
— Да что такое, в конце концов?! — не выдержал я. На повышение тона Горжецкий ответил спокойно и деловито.
— Ты учти, — сказал он, — я ей ни фига не должен.
Это никакой суд не докажет! Я ушел — и кончено.
В благородном смысле. Как люди. Черта ей лысого с меня взять… Зря только ходите. Так и передай. Финиш теперь. Я никого не боюсь. Пущай в суд подает, пущай. А я адвоката найму. На Горжецкого где сядешь, там и слезешь…
— Подождите, — перебил я. — Вы за кого меня принимаете?
Но Горжецкий увлекся, он уже не обращал внимания на Шурочку:
— Мало она меня помытарила, да? Сколь я истерпел, другому во сне не приснится. Какое низкое коварство! У меня две справки в наличии. От врача. В смысле нанесенных увечий. Могу выдать на предъявителя.
Это ей мало? Ты спроси. И нечего ходить зазря. Черта лысого выходишь… А за такие угрозы запросто могу привлечь. Там люди тоже понимают. По справедливости… Хошь, четвертную дам? Больше ни гроша. Бери и уходи!