Мартин Бек уже не раз слыхал такие рассуждения, и они ему надоели.
– Вы бы не могли где-то в другом месте вести свои социологические споры? – недовольно сказал он. – Мне надо подумать.
– О чем? – спросил Колльберг. В это время зазвонил телефон.
– Бек слушает.
– Это Ельм. Как дела?
– Плохо. Между нами говоря.
– Вы уже опознали того парня без лица?
Мартин Бек издавна знал Ельма и всегда полагался на него. И не только он. Многие считали, что Ельм – один из наилучших в мире техников-криминалистов. Только надо уметь к нему подойти.
– Нет, не опознали. Кажется, никто в мире не заметил его отсутствия. Мартин Бек набрал в легкие воздуха и прибавил: – Может, у вас есть какая-то новость?
Всем было известно, что к Ельму надо подлизываться.
– Да, – довольно ответил тот. – Мне кажется, что нам посчастливилось выявить у него определенные черты.
Наверное, надо сказать: «Не может быть!» – подумал Мартин Бек и сказал:
– Не может быть!
– В самом деле, – утешился Ельм. – Результаты лучше, чем ожидалось. Мы установили, что его одежда происходит из какой-то голливудской лавочки в Стокгольме. Как вы знаете, их здесь три.
– Молодцы, – сказал Мартин Бек.
– Конечно, – самодовольно сказал Ельм. – Я тоже так считаю. Костюм совсем грязный. Тот парень ни разу его не чистил и, кажется мне, носил почти каждый день и довольно долго.
– Сколько?
– Может, с год.
– У тебя еще что-то есть?
Ельм ответил не сразу. Самое главное приберег напоследок и нарочно тянул.
– Да, – наконец сказал он. – Во внутреннем кармане пиджака найдены крошки гашиша. Анализ проб, взятых во время вскрытия, свидетельствует, что ваш неопознанный был наркоманом.
Мартин Бек поблагодарил Ельма и положил трубку.
– Издалека пахнет дном, – сказал Колльберг.
Он стоял за спиной Мартина Бека и слышал весь разговор.
– Да, – сказал Мартин Бек, – но его отпечатков пальцев нет в нашей картотеке…
Оставалось только одно: использовать весь материал, который уже собрали. Попробовать найти оружие и допросить всех, кто хоть как-то был связан с жертвами преступления. Эти допросы проводили теперь свежие силы, то есть Монссон и старший следователь из Сундсвала Нурдин. Гуннара Альберга не было возможности освободить от его ежедневных обязанностей и послать им на помощь. В конце концов это не имело значения, так как все были убеждены, что эти допросы ничего не дадут.
Время шло, и ничего не происходило. День сменял день, из дней сложилась неделя, затем началась вторая. Вновь наступил понедельник. Было четвертое декабря, день святой Варвары. На улице было холодно и ветрено, предпраздничная покупательная суматоха чем дальше, тем больше увеличивалась. Новое пополнение томилось и мечтало, когда оно окажется дома. Монссон тосковал о более мягком климате Южной Швеции, а Нурдин – о здоровой северной зиме. Они не привыкли к большому городу, и им было тяжело в Стокгольме. Здесь им многое не нравилось, а особенно спешка, теснота и неприветливость жителей столицы. Как полицейских, их раздражали повсеместная грубость и расцвет мелкой преступности.